Дальняя командировка

—   Так, допустим, а при чем здесь ваши совершенно непонятные угрозы в адрес губернатора... как его фами­лия? Вот, Кожаный Григорий Олегович. Уж он-то здесь при чем? Зачем было его фамилию полоскать?!

О! Генеральный повысил тональность до гневной! Вот где, как говорила в раннем детстве слишком умная дочка Александра Борисовича — Нинка, собачка-то порылась! Это значит, что администрация президента держала за главный козырь именно этот факт, а все остальное — для массы, а больше — для отвода глаз. Интересно! И кто ж в Кремле так радеет за господина Кожаного? Какая еще очередная мафия? Не местного же значения, а московс­кая...

—   Это, позволю заметить, Владимир Анатольевич, чистейшей воды вымысел.

—   То есть как? Вот тут же все совершенно ясно напи­сано! Распространяются вздорные слухи о том, что сво­бодные выборы губернатора в губернии могут не состо­яться по той причине, что президент отменит их! Это... что... такое?!

Гроза была уже совсем рядом.

—   Каюсь, Владимир Анатольевич. И готов принести свои извинения Григорию Олеговичу лично. Да только он их не примет, потому что они ему совершенно не нуж­ны. А нужен ему новый губернаторский срок, иначе все его черные дела в губернии откроются, и, не исключаю, ему может грозить судебное преследование. А поводом к такому решению явится — но только для начала! — во­зобновление уголовного дела по автоугонщикам в связи со вновь открывшимися обстоятельствами. Целый пре­ступный картель, который угонял иномарки, а затем про­давал на сторону, возглавлял сын губернатора Виктор Григорьевич Кожаный. В этом преступном деле участво­вали также начальник РУВД, вор в законе Солдатенков и другие лица. Их показания у нас также имеются. Но по прямому требованию отца, то есть Григория Олеговича, который лично встречался с районным прокурором и покойным ныне судьей, это уголовное дело было пре­ кращено производством. Изучая личности судьи Слепнева и прокурора Керимова, мы столкнулись с этим фак­том, и дальнейшая проверка показала, что сговор имел место. Вполне возможно, но это сугубо моя личная точ­ка зрения, что судья, узнав от меня о возобновлении рас­следования и понимая свою жалкую роль в этом деле, решил расстаться с жизнью. Ему, кстати, было что терять. Особняки они выстроили себе ничуть не хуже наших руб­левских. Отсюда и просьба — пожалеть семью. Но... след­ствие по этому поводу в городе уже проводится, и не мое дело предвосхищать его окончательные выводы. Одна­ко, вероятно, сам факт возвращения внимания к делу об автомобильных угонщиках сильно напугал губернатора, идущего на перевыборы. Вот и соответствующая реак­ция. А куда ж ему еще и обращаться за помощью, как не к своим?

Не удержался Турецкий, надерзил. Странно, но его дерзость прошла как бы незамеченной. Да неужто? Тог­да надо добавить. И Александр Борисович скромно, стес­няясь внешне и даже как бы кокетничая, рассказал о том, как на него самого было организовано покушение, кото­рое не произошло лишь благодаря четкой работе сотруд­ников Вячеслава Ивановича Грязнова, осуществлявших оперативное прикрытие группы. Однако машина, к сло­ву взятая там напрокат, была взорвана и сгорела. За нее еще придется платить хозяевам прокатной конторы, но Александр Борисович не стал заострять на этом внима­ ние, сказав, что сам разберется.

Они-то между собой уже решили с Филей Агеевым, что платить будут бандиты — из того гонорара, который был им выдан за совершение убийства следователя.

Факт покушения не был известен Косте — Турецкий держал его в загашнике на тот случай, когда прижмут начальники. Вот и пришло время.

У Кости глаза стали огромными. Генеральный про­курор открыл рот и, кажется, забыл его закрыть. Ничего себе — мелкий фактик, как представил его теперь помощ­ник генерального прокурора!

—   Вы полагаете, это был теракт? — сформулировал наконец вопрос Владимир Анатольевич.

—  Иных мнений ни у кого не возникло. Даже у руко­водства города. Но мы смогли задержать одного из ис­полнителей собственными силами. Он дает показания. И заказ, как он утверждает, поступил именно от городс­кого руководства. В теракте замешаны и криминальные силы, которые проходили по одному делу с сыном губер­натора. Я почти уверен, что в результате следственных действий исполнитель назовет конкретных заказчиков, ему нет никакого резона брать на себя чужую вину.

—   Да что ж это? Чикаго какое-то!

—   Это устаревшие представления, извините, Влади­мир Анатольевич, — мягко улыбнулся Турецкий и ско­сил глаза на Костю. Тот играл бровями, словно прики­дывая варианты.

—   Но вы уверены в своей правоте? — строго спросил генеральный.

—   Уверен, — твердо ответил Турецкий.

—  А я вот — нет. И вы, я вижу, Константин Дмитрие­вич?.. — заметил прокурор. — Уж слишком все, по ваше­му докладу, Александр Борисович, у вас понятно и бла­гополучно.

—  Извините, я этого не говорил. Группа работает.

—   Ну и что с того, что она работает? А чем еще она, между прочим, должна заниматься? — Генеральный опять стал заводить себя, видно, что-то все-таки не да­вало ему покоя. — Но заметьте, не на кого-то, а исклю­чительно на вас, Александр Борисович, вечно сыплются жалобы со всех сторон! И нам вот с ним, с Меркуловым, постоянно приходится их расхлебывать! А с этим со всем что прикажете делать? — Он тряхнул перед собой пап­кой с доносами.

—   Отправить по назначению, — спокойно ответил Турецкий, хотя тоже почувствовал закипающее раздра­жение.

—  Куда?! — выкрикнул генеральный прокурор.

—  В сортир, — четко ответил Александр Борисович.

Владимир Анатольевич с треском хлопнул папкой по

столу. Это уже было для него слишком. Воцарилось тя­желое молчание. Его нарушил, как и положено, генераль­ный прокурор.

—   Ну что будем предпринимать, Константин Дмит­риевич... с этим?

Было непонятно, что он имеет в виду — Турецкого или заявления, отмеченные штампом кремлевской адми­нистрации.

—  Я бы предложил самому Александру Борисовичу сделать короткое, но предельно ясное резюме относи­тельно этих документов. После этого, когда мы с вами либо я один, если вы поручите это мне, ознакомлюсь с ответом, его можно будет передать, с моими, скажем, комментариями, по адресу. Это ведь переслал помощник заместителя главы администрации, да?

-Он.

—   Вот ему же и отправить. И волки, как говорится, тьфу, тьфу, тьфу, и овцы — тоже.

—  Что вы на это скажете, Турецкий?

Ишь ты, как официально! Александр Борисович взглянул на Костю и заметил, как тот, вытянув губы ду­дочкой, быстро поймал взгляд Сани и подмигнул левым глазом, который не был виден прокурору.

Сигнал? Ну, чему быть, того не миновать.

—   Я абсолютно согласен с мнением Константина Дмитриевича, а также с вашим решением, Владимир Анатольевич...

Вот так — решением! Выбил у генерального почву для раздумий из-под ног Турецкий.

—  Я сделаю, как вы прикажете, — продолжил Алек­сандр Борисович. — Но есть еще одна маленькая, одна­ко немаловажная деталь, в которой я хочу повиниться перед вами.

—  Ну что еще? — снова нахмурился генеральный про­курор.

Турецкий взглянул на Костю и увидел, как тот едва заметно кивнул. Значит, угадал, решил он.

—  Дело в том, что, как вы знаете, поводом для поезд­ки следственно-оперативной группы в Воздвиженск от­части послужило выступление в широкой печати право­защитных организаций, испытавших, что называется, на собственных плечах тяжесть провинциальной Фемиды. Так вот, вчера, возвратившись из командировки, я поне­воле попал в тесный круг этих правозащитниц. Есте­ственно, всей картины следствия я не нарисовал, но от­дельные факты, как я увидел, были им уже известны, и, подчеркиваю, не от меня. Им просто требовались неко­торые подтверждения...

—   И что? — без всякого выражения спросил Мерку­лов.

—   Увы, каюсь, я им дал эти подтверждения.

—   Но как же ты мог? — загремел теперь тихий Мер­кулов. Даже генеральный — увидел Турецкий —