увидел Олесю, ждущую его рядом с подъездом, то лишь усмехнулся про себя – фиг он теперь потащится домой, будь у неё в квартире хоть три набора родителей!
Он до сих пор ходил в камуфляже – за что получил втык сегодня на работе. Мол, сотрудник солидной компьютерной фирмы должен надевать костюм. Вадик знал это, и поэтому навешал душераздирающую историю о том, что вынужден ночевать у своей тайной пассии, поскольку скрывается от бандитов, которые мстят ему за то, что он переехал ангорскую кошку их главаря… и так далее. Разумеется, никто ему не поверил, но проблему удалось замять.
– Ну, и как тебе Маша? – вместо приветствия выдала Олеся, протягивая ему открытую бутылку пива.
– Бревно бревном, – Вадик сделал большой глоток и глянул вверх, на окна дома, – ну что, идём?
– Ты как к себе домой? – Олеся развернулась и пошла по направлению к детской площадке.
Вадик догнал её, обратив внимание на то, что Олеся без сумочки, с пивом и совсем не в деловой одежде. Выходит, уже приготовилась. Она села, согнав со скамейки компанию подростков, Вадик бросил свой рюкзак рядом с ней, а сам встал напротив. Он и так был выше неё, а теперь вообще возвышался этакой каланчей, правда, имеющей примечательную верхушку: узкое бледное лицо с резкими чертами и двухдневной щетиной, чёрные-пречёрные зализанные назад волосы с небольшим хвостиком, орлиный нос, блуждающую улыбку и совсем не наивные холодные глаза.
– Зачем тебе она нужна? – спросила Олеся, доставая сигареты.
– Кто? – искренне удивился Вадик.
– Маша. Она же пьяница, провинциалка, глупа, как пробка, и ничего не может. Или ты только таких предпочитаешь, чтобы казаться в сравнении с ними крутым? – Олеся угостила его сигаретой и продолжила: – А вот Ленка – другое дело. Её единственный недостаток – дочка. Но и это можно переварить. А так она очень даже ничего. Предки богатые, квартиру ей подарят, если она мужа себе заарканит. К тому же она добрая и надёжный друг. Такая не бросит. Будешь за ней, как за каменной стеной. Ну, как в тюрьме.
– Ну, может, хватит? – процедил Вадик, не вынимая сигареты изо рта, – я что, по-твоему, похож на жениха? Мне эта Ленка…
– А что тебе Ленка? – перебила Олеся, – она что, уродка? У неё модельная внешность, она курит благородные сигареты и не нажирается, как Маша. Она красивая девчонка, Вадик. Не каждый день встретишь такую.
– А, по-моему, ты считаешь её ещё большей дурой, чем Машу, – прищурился Вадик, – и вообще, ты кроме себя, всех остальных за людей не принимаешь. У тебя же это на лице написано.
– Как грубо! – фыркнула Олеся и демонстративно отвернулась.
– Обиделась? Вряд ли, – пожал плечами Вадик, – на правду не обижаются. Ладно, колитесь, мадам, зачем вызвали? Нарыли мой мобильник, пригласили в гости, угощайте пивом? К чему всё это, если вы не хотите вернуть себе с процентами?
– А просто в хорошее отношение и симпатию ты не веришь? – негромко спросила Олеся.
– Не дождётесь, – бросил Вадик, – я грязная корыстная сволочь, думающая только о личной наживе и меркантильная до мозга костей. И самое удивительное, что все такие, просто строят из себя ангелочков. Фу, гадость какая… – Вадик хлебнул ещё пива и громко рыгнул.
– Значит, хочешь на прямоту? – сверкнула глазами Олеся и легонько стукнула Вадика туфлёй по ноге, – ну тогда ты разочаруешься. Ты мне ровным счётом ни для чего не нужен. В друзья ты не годишься, эгоцентрист махровый, в любовники тоже по той же причине, а заинтересовать меня ты не сумел, потому как ничего из себя не представляешь.
Олеся встала, оттёрла в сторону Вадика и пошла к подъезду. Тому ничего не оставалось, как догнать, сгрести в охапку и впиться в её рот. Старый дурацкий метод, а изобретать новые Вадика сейчас ломало…
Но Олеся оказалась не лыком шита. Она позволила себя обнять и даже раскрыла губки, но у неё в руке была недопитая бутылка. Как только Вадик почувствовал, что пиво льётся ему за шиворот и течёт по спине, он оттолкнул хохочущую девушку и воскликнул:
– Теперь не отвертишься! Теперь стирать придётся!
Олеся растрясла бутылку и заткнула её пальцем. Вадик, понимая её намерения, бросился к двери подъезда, но та почему-то не открывалась. Олеся от смеха согнулась пополам, поставила бутылку на асфальт и пошла обратно – к скамейке. Вадик, ощупывая прилипшую к спине майку, схватил Олесино пиво и подкрался к ней сзади. Но она шустренько вскочила, и Вадик побежал за ней. Для девицы в туфлях Олеся бегала неплохо, но явно медленнее, чем спортивный парень в кроссовках. Он нагнал её, скрутил руки и прижал к себе.
– А теперь душ, – Вадик крепко держал запыхавшуюся Олесю и водил бутылкой над её лицом.
– Антракт. Больно! Отпусти меня! – рявкнула она, дотянулась ртом до запястья Вадика и укусила.
– Всё! – Вадик вылил полбутылки пива на Олесю и сделал ноги.
Но она не побежала, потому что знала, что он никуда не денется, и спокойно вернулась к скамейке. Вадик курил. Она села рядом и повернулась спиной. От обоих пахло пивом.
– Дурак ты, шуток не понимаешь!
– Сама такая, никакая. Мадам Ёшкина!
– Тоже мне, силу показал. С девкой справился! Браво!
– И чего выпендриваешься на пустом месте? Бабы, они все одинаковые. Две сиськи, одна манда. А воображают!
– Вот и заткнись, идиот! И вообще, проваливай! Чего ты ко мне припёрся?
– Сама позвала, между прочим.
– А мог бы не припираться. Чего не послал меня на хер, а? Любопытство в жопе свербит, чего это какая-то хабалка меня захотела?
– Ну где воспитание? Где приличия? Не выношу, когда бабы ругаются. Мужикам можно, а бабам нет. Ты же будущая мать!
Олеся прыснула в ладошку. Минут пять она заливалась смехом, давилась, кашляла и никак не могла прийти в себя. Когда Олеся начала откровенно выть, потому что ни хохотать, не говорить была не в состоянии, Вадик сильно хлопнул её по спине и сказал:
– Ну чего, мать? Пошли домой, стираться. Я в таком виде никуда отсюда не уеду.
– Эиы… – Олеся начала икать, – эиы, к подруге пойдём… эиы… Ещё… эиы… надо ей пи…эиы… ва купить.
– Хрен с тобой, купим, – Вадик подхватил рюкзак, – вставай, пошли. А я тебе по дороге про яйца расскажу.
– Ка…эиы…кие яы-ы-ыйца? – Олеся шаталась, держась за живот, – нам… ы-ы-ы… в ларёк. Дай ру-ы- ы-ы-ку.
Вадик крепко сжал руку девушки и встал. В этот момент во двор въехала машина и ослепила их дальним светом фар. Олеся прикрыла глаза ладонью, Вадик прищурился и выругался про себя. Машина – а это оказался старенький «москвич» – остановился рядом с ними. Не выключив фар и не заглушив смердящего мотора, из него выскочил водила и крикнул:
– Олеся! Подожди!
– О Господи… – пробормотала она, и икоту как рукой сняло.
Она сразу же узнала Витьку.
Услышав странный скрежет в дверном замке, он перестал издавать нечленораздельные звуки и колотить кулаками в пол, а быстро вскочил, принял боевую стойку и прислушался. Условный рефлекс, выработанный за несколько лет занятия боксом, вывел его из состояния отчаянной прострации и стимулировал к действиям. Труп бабки тут, он сам тут, кого же ещё сюда несёт? Думать из-за тяжёлой раскалывающейся на части головы было для него нереально. Теперь всё решали инстинкты, они же подсказывали мотивацию поступкам.
Итак, бабка всё-таки не причём. ОНИ видели, как он зашёл в подъезд, и вернулись. ИМ нужен сам Витька. Но им его не взять. Он уже вооружён и очень опасен.
Витька затаился на кухне, сжимая в руке тяжеленную цептеровскую сковородку. ИМ мало не покажется. Не на того нарвались. Думают, раз он маленький, то значит, хлюпик? Маленький, да
