исчезнувшая несколько дней назад и так и не найденная. Тут же был скатанный пучок моих волос – видимо, снятых с этой расчески. В довершение ко всему здесь же находился бинт с засохшими пятнами моей крови…
А еще один предмет, лежавший уже не в пакете, а рядом с ним, был совершенно иного рода. И его обнаружение заставило меня задуматься еще сильнее.
Я оторопело взирала на разнородные предметы, не понимая, что все это означает. В голове моей вяло побулькивала какая-то каша. Услышав, как в прихожей открывается входная дверь, я поспешно сунула пакет туда, где нашла его, и пошла к себе, сразу же включила телевизор и сунула первый попавшийся диск в ди-ви-ди.
Фильм нисколько меня не увлекал, я даже не понимала, что происходит на экране, погруженная в свои мысли. Без стука приоткрылась дверь, и, слегка повернув голову, я поймала бесцеремонный взгляд возвратившейся откуда-то Алевтины Робертовны. Видимо, после утреннего инцидента она решила взять за правило вторгаться в мою комнату без предупреждения и вообще всячески следить за мной. Я ответила ей не менее долгим и уверенным взглядом, эта схватка закончилась тем, что Алевтина Робертовна не выдержала и капитулировала. Я была совершенно не рада этой победе.
Практически следом за свекровью пришла и Лариса. Она позвала меня пить чай вместе с вышедшей из ванной Викой, но я отказалась. Мне не хотелось ничего, кроме разгадки происходящего.
Было далеко за полночь, все давно уже спали, одна я сидела на своей постели и пыталась понять, что означают мои сегодняшние находки. До утра оставалось несколько часов, мы должны были ехать в банк, а следом к нотариусу… День обещал быть насыщенным. И я чувствовала, что найти ответ должна до наступления утра. Иначе… Иначе все теряет смысл.
Я вылезла из постели и, неслышно ступая, проскользнула в коридор. Дом был погружен в тишину. Я осторожно добралась до прихожей, осмотрела вешалку, а также высокую тумбочку. На ней лежало несколько сумок.
Быстро осмотрев их, я вернулась в свою комнату. Кажется, никто меня не видел и не слышал – я умела действовать бесшумно. Покусывая губы, я посмотрела на часы. Было четверть четвертого.
Решившись, я достала свой сотовый телефон и быстро набрала номер. Трубку не брали долго, что меня, в общем-то, не удивило. Наплевав на все условности, я упорно продолжала вызванивать своего оппонента, пока наконец не услышала заспанный голос:
– Да!
– Жора, это я, Женя, – негромко произнесла я, едва майор Авдеенко откликнулся на мой звонок.
– Охотникова, ты, что ли? Ты что, совсем офонарела? – возмущенно выдал Жора. – Ты знаешь, сколько времени?
– Просыпайся! – все так же негромко, но категорично сказала я и добавила: – Если ты немедленно не проснешься, мне осталось жить несколько часов…
До утра я так и не уснула. Поделившись в течение минут пятнадцати с Авдеенко своими умозаключениями и постаравшись изложить их быстро и четко, я ждала его реакции. Слава богу, что Жора сумел среагировать правильно и не обвинил меня в том, что я неожиданно выжила из ума. План разработали практически на одном дыхании, и Авдеенко, которому спать остаток ночи было уже не суждено, принялся за его осуществление. Я же просто ждала. Теперь многое зависело от нас обоих: от моей сноровки и его оперативности.
В половине седьмого я направилась в душ, действуя на автомате и постоянно думая о своем. И, пережевывая завтрак, тоже была немногословна. Вика и Лариса переговаривались между собой, Алевтина Робертовна хранила ледяное молчание, иногда бросая на меня испытующие взгляды.
– Во сколько отправляемся? – поинтересовалась я у девушки.
– В половине девятого нужно выйти, – сказала она. – В девять нас уже будут ждать, папа договорился.
Я кивнула и пошла одеваться. Когда я спустилась в прихожую, Вика с матерью уже крутились перед зеркалом, наводя последний лоск. Обе нацепили полусапожки, поскольку за ночь похолодало, и пошли к машине. Алевтина Робертовна, запиравшая за нами дверь, смерила меня суровым взглядом, но так ничего и не сказала.
Сев за руль, я повела машину в центр города, в одно из местных отделений банка «Колосс». При передаче денег я присутствовала лично, заодно помогая Вике пересчитывать купюры. Лариса просто сидела рядом в качестве моральной поддержки дочери.
Когда с этим было покончено и тугие пачки перекочевали в специально подготовленную для этого сумку, мы снова вернулись в машину. Сумку я лично донесла до авто и положила на переднее сиденье, между собой и Викой. Лариса устроилась сзади.
– Ну вот, половина дела сделана, – отметила Вика с удовлетворением, отбрасывая прядь волос. – Получилось даже быстрее, чем я предполагала. Я боялась, что мы опоздаем к нотариусу. Варюшин говорил, что будет ждать нас в одиннадцать. А мы даже можем особо не торопиться.
– Правда? – обрадовалась Лариса. – Вика, зайка, тогда, может быть, ты зайдешь в супермаркет? Нужно купить две банки ананасов, домработница просила для салата. Возьми заодно свои любимые оливки.
Она говорила с просительными интонациями, и Вика не стала возражать.
– Хорошо, мама. Я куплю, – сказала она, и я остановила машину.
Вика скрылась за стеклянными дверями супермаркета. Лариса поглядела в зеркало, потом в окошко и сказала:
– По-моему, зима уже не за горами.
– М-да, – не размыкая губ, согласилась я.
– У меня на ветру всегда ужасно трескаются губы, – пожаловалась она. – И от обычной помады никакого толку нет. Нужно будет купить специальную, гигиеническую. Кстати! – оживилась она. – Тут за углом, всего в нескольких метрах, как раз есть аптека. Может быть, съездим, пока Вики нет? Все равно она будет отсутствовать минут пятнадцать, не меньше…
– Вы думаете, это хорошая идея? Все-таки мы отправились по делу, – заметила я.
– Ну а что такого? – развела руками Лариса. – Мы же только на минуточку! Я просто заскочу, куплю помаду и вернусь.
– Ну хорошо, – согласилась я, включая двигатель.
Лариса обрадованно тут же перепорхнула на переднее сиденье. Она плюхнулась рядом с набитой сумкой, и мы тронулись с места. Проехав несколько метров, я повернулась к Ларисе и спросила:
– Так где аптека-то?
Взгляд мой уперся в продолговатый черный предмет. Непосвященный человек, скорее всего, решил бы, что на него направили обыкновенный фонарик, и даже удивился бы, к чему его использовать днем. Но я прекрасно знала, что это такое. Это был электрошокер. Через секунду из него был готов вырваться электрический разряд, вызывающий паралич мышц. Однако этого не произошло.
Я спокойно смотрела в растерянное лицо Ларисы. Та, ничего не понимая, продолжала тыкать на кнопку.
– Не мучайтесь, Лариса Александровна, – устало произнесла я и, усмехнувшись, не удержалась от язвительного замечания: – Что, не ожидали? Приборчик сломался? Это там, внутри, отсоединился такой маленький проводок – совершенно случайно! Починить, в принципе, можно, но возни многовато, проще новый купить. Только боюсь, что он вам уже не понадобится.
– Ой, а что это? – удивленно спросила Лариса, крутя в руках электрошокер. – Кто-то положил мне это в сумку… А я было решила, что это фонарик. Женя, а вы знаете, что это такое?
– Бросьте, Лариса Александровна! – поморщилась я. – Не такая уж вы дура, какой хотите казаться. А уж план ваш – просто гениальный. Не могу не признать. Снимаю шляпу, Лариса Александровна!
И я сделала жест, словно приподнимала воображаемую шляпу. Ясенева смотрела на меня оценивающе.
– Давайте вернемся к магазину, – сухо произнесла она. – Вика, наверное, уже ждет.
– Что это вы так заторопились? – удивилась я. – А гигиеническая помада, которая еще пару минут назад была вам жизненно необходима?
– Я беспокоюсь за дочь, – сказала Лариса, оглядываясь по сторонам.
