Квотчер Марамак
Красный пух
Кембрик околачивался на площадке ожидания аэропорта Домодедово. Само собой тут имелся и зал ожидания, но в отсутствии снежного бурана там сидели разве что пожилые и пассажиры с детьми, да и то не все, а большая часть народа неспеша прохаживалась по дорожкам, расчищенным по площади примерно кругами. Под валенками похрустывал снег, лёгкий морозец пощипывал, а на небе вяло перетекали сине- серые зимние облака. Хорошо, подумал Кембрик, глядя как посередь площади громоздят снеговика метра под три ростом – правда, там их уже и так стояло семеро, похожих на истуканов с острова Пасхи. У них там что, тоже порт какой-нибудь был, и за неимением снега взялись за камень?… Человек помотал головой – нет, это если сейчас мыслью растечься, так и не заметишь как окажешься на том самом острове.
Несмотря на полное спокойствие, атмосфера к растечению мыслей располагала не особо, постоянно намекая: то мимо прошёл мужик в форме, у которого на рукаве шинели была нашивка 'наркомат космофлота', то мелкий пацан заорал на всю площадь 'разойдись, вхожу в пылевое облако!!' и с разбегу нырнул в сугроб. Ледяно-пылевое, рассеяно подумал Кембрик, которому эти облака уже изрядно поднадоели. Поколебавшись, он всё-таки не удержался и достал КПК 'Электроника', проверить всё ли на месте – должно было быть на месте сто процентов, но спокойнее увидеть лично, а не просто знать. Прибор был ветеранский – пластмассовый корпус, много раз раскоканный и склееный, заключён в железную рамку, а снизу прикручен целый магазин батареек.
С площади открывался неплохой вид на взлётное поле, по которому ползали самолёты, разбегались и исчезали в низкой облачности, приземлялись, перетусовывались на стоянке и тому подобное; гул был слышен, но вполне терпимо из-за глушилок, расставленых по периметру аэродрома. 11:20, скоро должен появиться. Он и появился, подсвечивая облака посадочными фарами – издалека казалось, что это венерианский спускной модуль, пока из тумана не появилась вся тушка… всмысле ТУ-3034, самый быстрый и дальний. Честно сказать, на самолёт он уже был похож весьма отдалённо. Встречающие посмотрели, как огромная машина выпустила шасси и прокатилась по полосе, после чего пошли собственно встречать.
'Самая' тушка – это не среднемагистральный лайнер, из которого пассажиры выкарабкиваются по одному; аппарат открывал подобие здоровенного бомболюка в днище и выгружал герметичный салон весь сразу, после чего хватал другой, загруженный, и быстро отваливал. Ввиду этого близкий гул турбин и керосиновый выхлоп никто не наблюдал, а к таможне тягач подтаскивал 'вагон', стыковавшийся к дверям. Между электронными табло, на которых светились таблицы отправления и прибытия, висел незамысловатый плакат, гласивший 'Думай головой!'; поспорить было трудно.
Народу в 'вагоне' оказалось немного; было полно негров, а также несколько тех, кто видимо не особо думал головой и летел с огромными баулами, считая что возможно унести три кубометра груза в руках. В не особо плотном потоке Кембрик быстро разглядел сестру и не удержался подкрасться сзади.
– Валька!
– Гришка! – крикнула молодая женщина, увидев его, и прибавила ещё что-то не по русски, – Кембрик!
Кембриком, она же изоляционная трубка, его погоняли со времён учёбы в радиотехническом техникуме; там их трое было, Кембрик, Клеммник и Канифоль, но это другой разговор. Обнявши сестру, Григорий убедился в том, что рад её видеть, чем и остался доволен; после чего заметил, что Валентина обвешана сумками если и не как ишак, то всё равно прилично. Взявши сумку, Кембрик чуть не грохнул её об пол, потому как весила она килограмм десять, чего никак нельзя ожидать.
– Ты что думаешь, у нас со свинцом туго? – усмехнулся он.
– Это намёк на что? – хмыкнула Валентина, – Да это эти… кристаллы…
Она приоткрыла сумку и показала, что та набита гранёными прозрачными камнями разного цвета и размера, но по большей части – примерно с яйцо, куриное.
– Да Фроська запилила, привези да привези, – засмеялась женщина, потирая руки, – Я посмотрю… Нет, я сниму! – какое у неё лицо будет. Ради такого и тащить не лень.
– А это вообще что? – осведомился Кембрик.
– Кристаллы. Ну там рубины, сапфиры, и всё такое. Их на станции знаешь сколько валяется!
Естественно, кристаллы пограничников не интересовали, зато сами пограничники могли заинтересовать, особенно того кто долго не бывал в Союзе. За конторкой, через которую проходили пассажиры, стоял чёрный кот! Не то чтобы совсем обычный, потому как стоял он на двух лапах и облачался в форму, в том числе и в зелёную фуражку, но это был определённо кот – животное поводило вибриссами, изучая документы, щёлкало по клавиатуре ЭВМ и что-то говорило с небольшим подмявкиванием.
– Там кот, – довольно спокойно сказала Валентина, показав на кота.
– Ага, – кивнул Кембрик, – Не делай вид, что тебя не преупреждали.
Само собой, её предупреждали. Однако одно дело предупреждать, и несколько другое – подойти к котяре размером с человека, который наверняка голову откусит и не поморщится. Тем не менее подходить пришлось, потому как иначе не выйдешь из карантинной зоны аэропорта. Чёрный кот меланхолично поковырял когтистым пальцем в куче кристаллов и сунул под сканер документы, потом пристально уставился на Валентину жёлтыми глазами.
– О порядке пребывания на территории Советского Союза для вашей категории осведомлены? – спросил он.
– А? – Валентина ещё не полностью избавилась от подсознательной установки, что глупо развговаривать с котом, – Да.
– Тогда добро пожаловать, – кот пробил таллон и отдал бумажки, – И думайте головой.
Категория у неё была вторая, потому что Валька просто работала в советской компании 'ОчДальСтрой', которая в том числе возводила энергостанцию в Буркина-Фасо. Первую категорию присваивали по факту существования, вторую – по факту осмысленного сотрудничества с организацией, третью – по факту внесения гражданином некоторой лепты в функционирование этой самой организации; слово 'государство' из употребления в Союзе уже вышло. У Гришки Кембрика была третья категория, потому как он отработал два с полтинной года в Трудовой Армии; Валентина не отработала просто потому, что жила при стройке в Африке.
Они вышли из здания аэровокзала – точнее, это был только один из многих терминалов – и естественно, увидели снег, что для февраля в средней полосе далеко не аномалия.
– Даа, – протянула Валька, поёживаясь, – Когда тут зима зелёная, это ещё ничего, а вот когда белая…
– Ты куриц-то побереги, смехом уморишь, – заметил Кембрик, – Минус три градуса.
Он показал на небольшое табло на столбе, которое попеременно показывало: '11:37','05.02.2062','-3С', 'Думайте головой' и так далее. Валентина припомнила аэропорт в Буркина-Фасо и поёжилась ещё раз: там разглядеть этот градусник было бы невозможно физически, за сотнями рекламных плакатов с иллюминацией и звукосопровождением, которые превращали любую площадь в дурдом. Сдесь же, кроме больших пушистых ёлок, засыпанных снежком, стояли только два ларька 'соки-воды' и 'союзпечать', да и то возле них не толпились. Кембрик снова выудил из кармана машинку, прочитал, что та написала на экране и успокоился.
Станция метро была круглая; на кольцеобразную платформу сходились пассажиры с нескольких терминалов аэропорта сразу, хотя толкучку это вряд ли могло вызвать, советское метро всегда отличалось просторностью. Катались по нему всё те же синие вагоны с полосами, только стали они побыстрее и потише – не до полной тишины впрочем, потому как это чревато. В соседнюю дверь вагона вошла какая-то
