Виктор ухватился за козырек и перекатился на жесткую поверхность металлочерепицы. Пока по водостоку карабкался Кирилл, Савченко, помогая себе ногами, переполз на противоположный край крыши к светящемуся окну, прикидывая, как бы половчее забраться внутрь. Но ничего путного придумать не успел, снизу донесся звериный рык, следом раздался едва слышный хлопок, и сразу же окрестности огласил душераздирающий вой.
– А, черт! – выругался Виктор, теперь уже было не до размышлений.
Перевернувшись на спину, он скользнул вниз. Держась за козырек, выставил вперед ноги и, выбив мощным ударом витраж, влетел в комнату. Рухнув на пол, совершил переворот через голову, вскочил на ноги и увидел перед собой растерянного смуглолицего парня в цветастых широких трусах и белой майке. Джигит сжимал в левой руке цевье «АКМа», а правой пытался снять автомат с предохранителя. Закончить эту процедуру Савченко ему не дал, ударом ноги выбил оружие из рук боевика и тут же, сократив дистанцию, нанес удар локтем в горло. Раздался хруст, изо рта абрека хлынула густая черная кровь.
В этот момент на первом этаже неестественно громко прогремела автоматная очередь. Затем донеслись неясные звуки возни.
Виктор сорвал с плеча свой «шмайсер», и в это время распахнулась дверь, из соседней комнаты влетели двое боевиков с автоматами на изготовку. Морской пехотинец, падая на пол, надавил на спусковой крючок. В общей суматохе выстрелов не было слышно.
Семь лет войны не прошли для Виктора зря: выпущенные им пули нашли свои цели. Двое боевиков лежали на полу, одному пуля снесла полчерепа, у второго была окровавлена грудь, он надсадно хрипел и сучил ногами. Подняв автомат, разведчик добил раненого короткой очередью.
В этот момент в окно с грохотом ввалился Кирилл Лялькин, молодого оперативника перестрелка застала между этажами, верхом на водосточной трубе, и только спустя несколько минут он смог добраться до места боевых действий.
– Осмотри здесь комнаты, я – вниз, – коротко приказал Савченко на бегу.
Внизу в холле возле дверей неподвижно распластались двое убитых боевиков, а из соседней комнаты доносился грозный рык Христофорова:
– Где пленница, мать твою! Отвечай, гнида, где вы ее держите?! Ну, тварь…
Савченко рванул на голос полковника и увидел стоявшего на коленях последнего из оставшихся в живых боевика, которому Христофоров тыкал «вальтером» в лоб.
– Она в подвале, – отплевываясь кровью, загнусавил разбитыми губами пленный абрек.
– Вы ее трогали?! Вы ее трогали?! Трогали?! – следовала новая зуботычина, потом еще одна и еще одна. – Ну, говори, сука!
– Нет, мамой клянусь! – кричал пленный. – Касым запретил ее трогать, он собирался дэвушку продать в Эмираты.
Зря он такое сказал отцу похищенной девушки. Мощный удар коленом в грудь сбил абрека на пол, потом полковник ухватил его за волосы и несколько раз ткнул головой в пол.
Из подвала показался Донцов – верзила в черной маске легко нес на руках тоненькую девушку.
Пробегая мимо чекиста, сыщик грубо бросил на ходу:
– Чего возишься? Кончай его быстрее – и уходим.
– И то верно, – обрадованно вскинулся Христофоров, схватил пленного за ворот, чуть приподнял его и приставил к затылку «вальтер», но выстрелить не успел.
– Нэ убивайтэ! – неожиданно завопил абрек. – Нэ убивайтэ, я знаю страшную тайну. – Щелчок взводимого курка заставил его поторопиться. – Скоро в Россию привезут атомную бомбу.
– Ну твою мать! – в сердцах выругался полковник. Швырнул на руки подбежавшему Лялькину пленника и приказал: – Тащи этого в машину и смотри в оба, чтобы не сбежал. – Потом обратился к Савченко: – Стрелок, ты стерилизуй здесь все.
Диверсанту, чтобы поджечь деревянный дом, потребовались считаные минуты. Когда «Опель» с пленником в багажнике и спящей в салоне заложницей отъехал, от усадьбы в небо поднимались до небес красные языки пламени…
После нервного кратковременного сна Сосновский обычно просыпался и долго лежал, глядя в темноту, как будто где-то там пытался найти ответ на происходящее с ним в последние дни.
Недавняя встреча беглого олигарха с американским финансистом произвела на первого неизгладимое впечатление.
Цорес, как настоящий волшебник, открыл простолюдину неведомые никому миры. То, что раньше делал Сосновский, теперь выглядело, как мелочная кража по сравнению с ограблением золотого запаса страны. О таком можно только мечтать.
И все же Самуил Сосновский не был бы самим собой, если бы согласился на роль безмолвного исполнителя чужих планов. Добиваясь главной цели, одновременно олигарх хотел получить прибыль и от побочных действий. Но для этого нужно было создать определенные условия.
Основной удар по нефтепромыслам Среднего Востока должен был отрикошетить по ненавистной ему России. Олигарх все время своего изгнания пытался навредить тому, кто сделал его беглецом, и надеялся, что рано или поздно придет и его время.
Поднявшись с постели, Самуил Сосновский прошел в свой рабочий кабинет. Компьютер включать не стал, биржевые котировки его сейчас нисколько не интересовали. Все мысли бывшего математика были заняты составлением нового плана. Многоходовая, все учитывающая схема на этот раз не должна была дать осечки. В противном случае… Думать о противном случае олигарху не хотелось.
Он подошел к бару и вопреки своим привычкам достал бутылку дорогого шотландского виски и четырехугольный стакан.
Этот сорт он предпочитал всем остальным. Наполнив стакан на два пальца благородным напитком, бросил в него несколько кубиков льда. Несколько секунд прислушивался к мелодичному потрескиванию льдинок, после чего сделал небольшой глоток. Смесь обжигающих градусов с холодком самой жидкости – прекрасный контраст для истинных ценителей.
После нескольких глотков Сосновский почувствовал просветление в голове.
– Теперь можно и прикинуть расстановку сил в предстоящей борьбе, – сам себе жизнерадостно объявил олигарх, усаживаясь за рабочий стол. Впрочем, долго рассуждать на тему человеческих ресурсов не приходилось. Во время проведения последней акции он потерял всех своих «ландскнехтов», находящихся в России. Конечно, в Москве у него оставались «хорошие знакомые» и «должники» – мелкие чиновники и бизнесмены средней руки, но рассчитывать на эту публику Самуилу Ароновичу не приходилось.
«Узнай кто-то из них, что придется противодействовать чекистам, мгновенно обгадятся, не успев снять портки», – это было не оскорбление, это был трезвый анализ ситуации. Для задуманного Сосновскому необходимы были опытные бойцы, адаптированные к стране проведения акции, и главное, чтобы это были надежные люди.
Олигарх знал таких людей, они давным-давно отвыкли от мирной человеческой жизни, смыслом их существования стала тайная война.
Допив остатки виски, Самуил Аронович больше не стал продолжать – впереди предстояли серьезные переговоры и следовало иметь ясную голову.
С наступлением рассвета Сосновский как всегда позавтракал кукурузными хлопьями, залитыми топленым молоком, потом выпил травяной чай. Облачившись в деловой повседневный костюм, тщательно выбритый, благоухающий элитной парфюмерией, он вызвал машину с охраной.
Уже через три минуты черный «пятисотый» «Мерседес» и два невозмутимых «бульдога» в строгих двубортных костюмах ждали олигарха у крыльца особняка.
– В Тонбридж, – коротко приказал олигарх, усаживаясь на заднее сиденье.
«Мерседес» плавно выкатился за ворота на улицу и стал набирать скорость. Любоваться красотами британской столицы Сосновский не собирался, они, эти пейзажи, надоели ему до коликов в печенке, да и
