дорогу к эскалаторам, размахивая руками, как пловец, плывущий в густой, вязкой жидкости. Эскалатор, поднимающийся вверх, остановился, и по нему летела вниз обезумевшая толпа. Эскалатор, движущийся вниз, пока работал, но тоже был битком забит людьми. Джон попытался схватиться за резиновый поручень, чтобы удержаться на ногах, но ему это не удалось. По поверхности, разделяющей эскалаторы, мимо констебля пролетел вниз какой-то человек, видимо сообразив, что это самый быстрый путь к цели. Его примеру последовал еще кто-то, потом еще, еще и еще...
И вот уже люди кубарем неслись вниз, сталкиваясь друг с другом и пытаясь ухватиться за все, что попадалось им под руки, в том числе и за тех, кто стоял на эскалаторе. В результате произошла свалка. Один из пролетавших мимо протащил за собой человека с лестницы, тот упал, подминая под себя тех, кто стоял впереди. Стоящие сзади пытались удержаться на ногах. Среди них был констебль Мэпстоун. В этот момент двигатель не выдержал перегрузки, и эскалатор резко остановился, что лишь усилило царящую вокруг сумятицу. Началась полная неразбериха.
Молодой и сильный Мэпстоун уже не пытался спасти никого, кроме самого себя. Всеми силами стараясь удержаться на ногах, он упирался руками в спины людей, хватался за поручни эскалатора. Однако все было тщетно. Едва ему удалось уцепиться за широкую резиновую ленту перил, как у него тут же под напором толпы оказалась сломана кисть руки. Он закричал от боли, но сам не услышал своего голоса, потому что вопли и стоны раздавались со всех сторон. У него искры посыпались из глаз, затем все потемнело, и он почувствовал, что теряет сознание.
Но перед тем, как погрузиться в вечную темноту, перед тем, как раздробленные ребра вонзились в легкие, перед тем, как его горло придавило чье-то колено, перекрывая последний глоток воздуха, перед тем как он перестал что-либо чувствовать, его меркнущее сознание уловило чудовищный грохот, который не шел ни в какое сравнение с шумом и гамом, сопровождавшими последние минуты его жизни. Звук этот, казалось, поднимался из самых земных глубин. “Ах да, — подумал Джон, — это, должно быть, бомба. Наконец-то”.
У Эрика Стэнмора подкосились колени, он медленно опустился на пол и прислонился спиной к стене.
— Ненормальные ублюдки, — выкрикнул он, все еще не веря в то, что случилось.
Однако его слов никто не слышал, потому что он был один. Над ним, на высоте шестисот футов над Тотенхем-Корт-роуд, параболические локаторы антенны ловили ультразвуковые радиоволны, посылаемые другими локаторами, каждый из которых был связующим звеном в цепи микроволновых станций, расположенных в стратегически важных пунктах по всей стране.
Он закрыл глаза руками, пытаясь понять, что же все-таки произошло. Быть может, именно это было причиной усиленного контроля за всеми правительственными системами связи. Это происходило всегда, когда возникали очаги напряжения или локальные войны. Они, связисты, узнавали об этом раньше, чем мировая общественность. И хотя ситуация на Ближнем Востоке была достаточно серьезной, Стэнмор считал последнюю директиву об усилении контроля за системами связи обычной мерой предосторожности, к которой прибегают при любой кризисной ситуации. Он знал, что микроволновые системы будут играть важную роль в британской системе защиты во время войны, так как было известно, что после нападения в любом случае сильно пострадают все другие системы дальней связи — подземные кабели и линии воздушной передачи. В этих условиях микроволновая система, в которой радиоволны передаются от одной станции к другой, окажется незаменимой. Ведь даже если опоры локаторов будут разрушены, волны все равно можно будет передавать дальше по линии. Официальным объяснением разработки и сооружения этой системы было обеспечение непрерывной и экономичной связи между тремя главными городами: Лондоном, Бирмингемом и Манчестером. Однако Стэнмор знал, сколь дорогостоящим на самом деле был этот проект, работы по которому велись с 1953 года под кодовым названием “Опора”, и что в конце концов систему приспособили для обслуживания различных правительственных учреждений. Кроме того, Стэнмору было прекрасно известно, что одна из основных задач системы — обеспечение безупречной связи между контрольными центрами — региональными штабами и штабом национального правительства. Именно по этой связи передавались наиболее важные, срочные приказы. Башня “Телеком”, которую он обслуживал, больше использовалась в мирное время, и потому она была наиболее уязвима.
Сирены неожиданно смолкли, и Стэнмор понял, что не успеет добраться до убежища, оборудованного в основании башни. Он печально улыбнулся, подумав о том, что убежище, которое должно было стать спасением именно в этой ситуации, находится совсем близко, но у него все равно уже нет времени, чтобы добраться туда. Его лицо свело судорогой от страха — он ясно осознавал, что будущее измерялось несколькими мгновениями. Он разрыдался, и рыдания сотрясали все его тело. Стэнмор оплакивал не себя, а свою жену Пенни и двух своих маленьких дочек — Трейси и Белинду. Они жили в Уондсворте, и школа, в которой учились девочки, была совсем рядом с их домом. Он представил себе, как, едва заслышав вой сирены. Пенни бросится в школу за дочками. Но добраться туда она не успеет, ей не удастся погибнуть, обняв своих детей. Девочки, услышав вой сирен, будут напуганы, но не поймут непоправимости происшедшего. Их больше испугает паника вокруг, и они не будут знать, что делать. А Пенни в это время будет в ужасе метаться по улицам, не думая о собственном спасении, а только о том, как добраться до школы и разыскать девочек. Он вспомнил, что они с Пенни, когда возникал разговор о возможной катастрофе, придумали, как им казалось, довольно простой и надежный план спасения: они забаррикадируются в своем доме, устроят под лестницей, в прихожей, убежище из подушек и постараются как можно точнее следовать правилам, разработанным местным отделением Общества защиты и выживания. Во всяком случае, они все вместе не выйдут из дома, спрятавшись там, как в коконе, пока самое страшное не окажется позади.
Никому из них не приходило в голову, а точнее, никто даже подумать не смел о том, что в момент катастрофы они все окажутся в разных местах, хотя это было самым вероятным и нужно было разрабатывать план спасения именно на этот случай. Но теперь даже думать об этом было поздно. Им оставалось только молиться друг за друга и за своих детей, а весь остальной мир пусть молится сам за себя. Он опустился на колени, затем припал всем телом к полу, закрыв лицо руками. “Господи, — истово молил он, — пусть это будет неправдой! Не дай этому случиться!”
Но это случилось. От мощного взрыва огромная башня, как игрушечная, разлетелась на куски. Верхняя ее часть, где только что молился Стэнмор, пролетела почти четверть мили, прежде чем рухнуть на землю и превратиться в груду обломков. Последним неясным ощущением Эрика Стэнмора было ощущение полета. Но уже через несколько мгновений его тело оказалось расплющенным под обломками башни.
Алекс Дили бежал, тяжело дыша. Его белая рубашка под серым костюмом взмокла от пота, а в руках он судорожно сжимал портфель с секретными правительственными документами, как будто сейчас это все еще имело какое-то значение. Конечно, ему следовало бы, как обычно, взять такси или поехать на автобусе. Тогда он уже давно добрался бы до места, а стало быть, жизнь его была бы в безопасности. Но сегодня было такое чудесное теплое июньское утро, что ему захотелось неторопливо прогуляться по улицам города. Сейчас день уже не казался таким чудесным, хотя по-прежнему ярко и ласково светило солнце.
Он подавил соблазн нырнуть в одно из многочисленных конторских зданий, возвышавшихся по обеим сторонам Хай-Холборн, или поскорее спуститься в прохладу какого-нибудь спасительного подвала. Дили вполне мог это сделать. Но ему казалось, что он будет в гораздо большей безопасности, если доберется до своей цели. Кроме того, это был его долг — находиться там в такой катастрофический и, конечно же, исторический момент. О Господи, неужели он обюрократился до такой степени, что даже мысленно называет этот момент историческим? Разумеется, он был баловнем судьбы, ее избранником. Но до сих пор не предполагал, что его образ мыслей до такой степени подчинен жесткой и холодной логике, преобладающей в правящих кругах. Он почему-то осознал это только сейчас. Да и что значит баловнем? Разумеется, служба его в департаменте предполагала различные привилегии, и он принимал это как должное, наслаждаясь всеми благами, которые дарила ему жизнь. Но сейчас он понял, что главной привилегией, которая была одной из составных частей его благополучия, но о которой он никогда всерьез не думал, ему воспользоваться не удастся. Он попросту не успеет это сделать.
Бежавшая впереди женщина споткнулась и упала. Дили, не успев никак отреагировать, с разбегу упал на нее. Он неожиданности он несколько мгновений не мог подняться, только заслонил руками лицо,
