– Он неисправим!
– И вторая. Научи меня метать ножи!
Халимор, запрокинув голову, засмеялся.
– Хорошо, Моран. Я согласен.
Хоринги вскинули руки в прощальном жесте. Но сказали почему-то: «До встречи!», а не «Прощайте!».
Моран помнил, что людям, живущим недолго, хоринги всегда говорили «Прощайте!», а «До встречи!» – только таким, как они сами. Тем, у кого впереди Вечность.
Но Моран не верил в сказки. Даже если очень хотелось.
– Джерх!.. – возмущенно заорала Тури. – Ассанг, ну… уау!!!
– Я же говорил тебе, подлая девчонка! – рявкнул Ассанг, поднимаясь в седло. – Учиться надо, учиться!
– Я сложу об этом балладу, – мечтательно сказал Роэн собратьям, глядя на отъезжающих. – Трое всадников на фоне встающего Меара – что может быть прекраснее?
Ассанг верхом на Дарахе. Моран верхом на Снежке. Халимор верхом на Чобе.
Три всадника. И гибкий силуэт карсы чуть в стороне.
И еще – Корняга верхом на Моране. На плече.
Хоринги пристально глядели им вслед, запоминая эту картину навсегда – или во всяком случае очень надолго, как умеют запоминать только хоринги.
– Сложи, – отозвался Лаэлли. – Только давай споем ее уже в том мире, под взглядом Близнецов.
Негромкий стук копыт и скрипучий голос неугомонного Корняги уже затихали вдали. И только сейчас высоко в небе над светлой У-Наринной, Каменным лесом, оборвалась еле слышная песня Ночи.
Потому что любая Ночь рано или поздно кончается.
