— офицера великого Вандолиана!
— Месть принадлежит Вандолиану, — ответил новоприбывший, а у него другие планы относительно этого жалкого червя… Как продвигается допрос?
— Он был слишком занят тем, что кричал на меня, так что у него не было времени для вопросов.
— Молчать, ничтожный! — резко приказал новый моргор. — Я прекрасно понимаю, — обратился он к Горгуму, — что твое терпение крайне утомлено, но мы должны уважать делания Великого Вандолиана. Продолжай расследование.
Горгум вложил меч в ножны и вернулся на место.
— Как твое имя? — спросил он.
— Джон Картер, Принц Гелиумский, — ответил я.
Писец, который сидел возле Горгума, стал торопливо писать в большую книгу. Я решил, что он заносит туда вопросы и ответы. В течение всего допроса он не прерывал своего занятия.
— Каким образом ты и прочие заговорщики бежали из камеры? — спросил Горгум.
— Через дверь, — отвечал я.
— Невозможно! Когда вас привели в камеру, дверь была закрыта на замок. Она была закрыта, когда обнаружили ваше отсутствие.
— Раз ты знаешь так много, зачем тебе беспокоиться и расспрашивать меня?
Челюсти Горгума заскрипели, лязгая особенно свирепо.
— Видишь, Хорур, — сердито сказал он, обращаясь к второму офицеру, — дерзость этой твари?
— Отвечай на вопрос благородного Горгума! — приказал Хорур. — Как вы прошли через дверь, закрытую на замок?
— Она не была заперта.
— Была! — крикнул Горгум. Я пожал плечами.
— Ну, есть здесь смысл? — спросил я. — По-моему, это пустая трата времени отвечать на вопросы того, кто знает больше всех, хотя и не был при этом.
— Тогда расскажи своими словами, как вы бежали из камеры, — довольно спокойно предложил Хорур.
— Мы сумели открыть замок.
— Но это невозможно, — настаивал Горгум.
— Значит, мы все еще там, — резюмировал я. — Может, сходишь посмотришь?
— Так мы ничего не добьемся, — бросил Хорур.
— Еще бы! — согласился я.
— Я допрошу пленника, — сказал Хорур. — Мы допускаем, что вы бежали из камеры.
— Довольно проницательно с вашей стороны.
Он пренебрег моим замечанием.
— Я думаю, не столь важно, каким способом вы бежали. В действительности же мы очень хотели бы узнать, где теперь твои сообщники, а также обе пленницы. Мультус Пар говорит, что они бежали на корабле, скорее всего, на нашем собственном, который украли с летного поля.
— Где они — я не знаю.
— А куда они хотели направиться?
— И знал бы, так не сказал!
— Приказываю отвечать под страхом смерти.
Я рассмеялся.
— Ты все равно намерен убить меня, поэтому мне безразличны твои угрозы.
Хорур сдерживался дольше, чем Горгум., но я видел, что он уже раздражен.
— Ты сохранил бы жизнь, будь посговорчивей, — сказал он. — Великий Вандолиан хочет от тебя так мало: скажи лишь, куда намеревались отправиться заговорщики, и обещай помочь Великому Вандолиану завоевать Гелиум — и твоя жизнь спасена.
— Нет! — ответил я.
— Подумай, — настаивал Хорур. — Вандолиан готов сделать больше. После окончания войны он позволит тебе вернуться в Гелиум вместе с твоей подругой и даст высокий пост в новом правительстве, которое, намерен учредить там. Если откажешься — тебя уничтожат! Твою самку станут разыскивать и, уверяю, найдут. Участь ее будет куда хуже смерти. Подумай хорошенько.
— Не стоит думать над этим предложением. На все могу дать ответ окончательный и бесповоротный. Никогда!
Будь у Хорура губа, он бы, несомненно, закусил ее. Целую минуту он смотрел на меня, потом сказал:
— Глупец! — и обратился к Горгуму: — Поместить его, к тем, кто ждет испытаний, — и вышел из зала.
На этот раз меня отвели в здание, находившееся на некотором удалении от того, где я был заключен прежде, и поместили в камеру с двадцатью узниками. Все они были саваторами.
— Это еще что? — спросил один из узников, когда мои конвоиры вышли и закрыли дверь на замок. — Краснокожий. Это не саватор! Парень, ты кто?
Мне не понравился его вид, тон — тоже. Я не искал ссоры с теми, с кем находился в одной камере и с кем, по-видимому, мне суждено было умереть, поэтому я отошел в сторону и сел на скамью в дальнем конце камеры, которая была достаточно большой.
Однако этот болван потащился следом и со свирепым видом встал передо мной.
— Я спросил, кто ты? — повторил он с угрозой. — Когда спрашивает Фо Лар, постарайся ответить, и поскорее. Здесь я самый главный! — Он оглядел остальных. — Правда? — переспросил он.
В подтверждение раздалось угрюмое ворчание. Я сразу понял, что всеобщей любовью этот малый не пользуется.
С виду это был человек с отлично развитой мускулатурой, а прием, оказанный им мне, новичку, показал, что он, задира. И он явно тиранил остальных заключенных.
— Похоже, Фо Лар, ты ищешь неприятностей, — сказал я. — Мне то они ни к чему. Своих хватает.
— Меня зовут Фо Лар, парень! — рявкнул он.
— Какая разница? Ты, как тебя ни назови, все равно останешься дрянью.
Остальные узники стали, с интересом наблюдать, за нами. Кое-кто ухмыльнулся.
— Вижу, придется мне поставить тебя на место, — сказал Фо Лар, сердито наступая на меня.
— Я не хочу ссориться с тобой, — заметил я. — В тюрьме плохо даже без ссор в камере.
— Раз ты такой трус, — сказал Фо Лар, — то, если ты на коленях попросишь у меня прощения, я тебя не трону.
Я рассмеялся в ответ, чем привел его в ярость, и все-таки он не решился напасть на меня. Я понял, что это типичный забияка с заячьей душонкой. Однако, если ему не удастся меня запугать, он, возможно, нападет, чтобы спасти положение.
— Не зли меня. Когда я зол, то не рассчитываю сил, могу и у бить!
— Посмотрим, не рассердит ли тебя это, — сказал я и дал ему пощечину. Ударил я так сильно, что Фо Лар едва не упал. Я мог бы ударить сильнее, но его и так задело за живое. Кровь бросилась ему и лицо, и голубая кожа стала пурпурной. Фо Лар влип в историю. Он затеял ссору, и если ему хочется сохранить свое положение главного, каким он мне себя представил, он должен будет довести дело до конца. К этому времени остальные, все как один, поднялись и окружили нас полукольцом. Поглядывая поочередно то на меня, то на Фо Лара, они с нетерпением ждали, Фо Лар был обязан сквитаться за пощечину. И вот он бросился на меня. Отражая неуклюжие удары, я понял, что мой противник необычайно силен, но ему не хватает школы, и я был уверен, что приемов он не знает. Я решил преподать ему урок, который не скоро забудется. С первых же секунд нашей схватки я мог нанести такой удар, что уложил бы его на месте, но я предпочел поиграть с ним, отвечая лишь пощечиной. Он же — сокрушительным ударом, от которого я увернулся. Я ударил снова, на этот раз сильнее.
— Славная работа! — воскликнул один из узников.
