Мастер ветров и вод

тоже немало.

— Пусть вечный спор наш рассудит поединок, — высокопарно говорит Лун, дух злых начал, дух тьмы и забвения. — Сразись со мной, таоте.

— Снова?

— Снова.

— Хорошо.

— Но я хочу, чтобы перед началом нашей битвы ты знала: это я тогда стоял на шоссе.

— На каком шоссе?

— Быстро же ты забыла! На том шоссе, где молния взорвала машину с тобой и твоим кузеном. Это я послал молнию.

— Ты убил Го! — кричу я в отчаянии.

— Убил. Но тем самым сделал себе же хуже: твой кузен стал благим небожителем, а я-то надеялся, что он пополнит сонм бесприютных духов-скитальцев, не дающих покоя ни людям, ни мирам...

— Ты убил Го... Убил того, кто был мне дорог... Вот теперь защищайся!

И я бросаюсь с голыми руками на это шипасто-клыкастое чудовище. Маска на моем лице раскаляется, так что боль пронизывает меня. Но я сражаюсь, я наношу удары, я распластываю эту тварь по небосводу, так что с него сыплется чешуя.

И когда мне кажется, что я одерживаю верх над своим давним врагом, я вдруг понимаю...

Понимаю, что я не победила.

И никогда не смогу победить.

Потому что это мне не нужно. Потому что Лун — никакой мне не враг. Потому что не может быть врагов — у меня. У таоте, несущей спасение и милость.

— Ты опять поймал меня, Лун, — остановившись, говорю я. Ни ярости, ни гнева нет в моем сердце, оно высветлилось и стало как алмаз, на котором ничто не может оставить царапины. — Ты поймал меня, как четыре тысячи лет назад. Я вспомнила — мы сражались и тогда, но всякие битвы между нами бессмысленны. Я стала старше на много жизней. И теперь поняла: мы — два склона одной горы.

— Ты догадалась, — склоняет голову Лун. Потом он смотрит на меня, и в этом взгляде нет ярости, только усталость и бессилие. Может быть, он и сам не рад, что оказался на теневой стороне горы, тогда как я — на светлой.

И в сердце моем рождается жалость.

— Прости меня, Лун, — говорю я. — Прости, как и я прощаю тебя.

Что-то начинает происходить с небом и облаками, окружающими нас. Теперь это не мишурная декорация к очередной вселенской битве. Небо стало живым, оно дышит, оно ликует, оно меняется. Радуга простирается от бескрайности до бескрайности как символ милосердия. И по радуге, как по Великому шелковому пути, к нам идут три старца — три звездных божества.

Лун видит их и буквально начинает блекнуть и тускнеть. Его роскошные крылья скукоживаются, как осенний лист в пламени костра, глаза затягивает белесая пленка, изо рта вырывается зловонный вздох.

— Только их здесь не хватало, — шепчет Лун.

— Оставь злословие, Лун, — предостерегающе говорю я. — Ты ведь знаешь, кто это.

Облака вспыхивают золотым сиянием, словно где-то совсем рядом восходит солнце. Но я знаю: это не солнце, это сияют три звездных божества Фу, Лу и Сау, несущие милость в своих заплечных мешках.

Три божества останавливаются напротив нас. Я опускаюсь на колени и простираю к ним руки в ритуальном поклоне. В моих руках сама собой появляется свеча с маленьким, еле теплящимся огоньком.

— Простите меня, о боги, — говорю я. — Простите и благословите творить дела добра.

— Ты давно прощена, таоте, — говорит Сау. — Лун, непокорное дитя, доколе ты будешь склоняться к злодеяниям и нелепой воинственности?

— Простите, боги, — говорит Лун. Но даже я ощущаю, что говорит он это неискренне.

На лица старцев облачком набегает печаль.

— Ступай на свою сторону горы, Лун, — говорит Фу. — Ты прощен, но не благословлен.

Лун исчезает. И словно не было его никогда, даже в памяти стерся след этого странного существа.

Тишина, великая, благостная тишина заполняет все вокруг.

— Что ж, таоте, — музыкой звучит в этой тишине голос звездного божества, — осталось тебе выбрать свою дорогу.

— Это твоя награда за то, что ты была почтительна к заблудшим душам и привела их на тихие Желтые воды возрождения. Выбери свою дорогу, таоте!

Я увидела себя бессмертной. Я увидела себя исполненной всемогущего милосердия. Я была божеством грядущего — божеством-таоте, дарящим благодать не по заслугам, а просто так... Как это было возвышенно! Но как это было предсказуемо! Сегодня, завтра и вечно я помогу несчастным, утешу миллионы отчаявшихся, и ничего никогда не изменится. Постоянство — это радость, доступная только богам.

— Это путь, который предлагаю тебе я, — тихо сказал звездный старец Сау.

Я увидела себя великой повелительницей стихий. Все энергии мира проходили через мои руки, а сердце мое было компасом, определяющим верное направление жизней тысяч и тысяч людей. За это мне — непревзойденному мастеру фэн-шуй — поклонялись не меньше даже, чем богу. Мне были подвластны ветра и воды, судьбы и души, смысл вещей и явлений.

— Это путь, который предлагаю тебе я, — торжественно сказал звездный старец Лу.

Я увидела себя разъяренной и счастливой, плачущей и смеющейся, нищей и владеющей бесценным сокровищем. Мое сердце билось горячо и сильно, в нем мешались любовь и ненависть, восхищение и презрение, нежность и злость. Я шла по краю всех противоречий как по лезвию бритвы. А на моих щеках горели не магические иероглифы — горели поцелуи человека, за которого я готова была отдать свою душу. Этот человек, вдохновленный мной, писал картины, восхищающие, исцеляющие и пленяющие миллионы людей. Этот человек любил меня, и любовь руководила его кистью, любовь создавала его дивные полотна. И я любила его со всей страстью, со всем огнем, на который была способна... Но у меня не было ничего больше, кроме дара быть любимой...

— Это путь, который предлагаю тебе я, — с легкой усмешкой сказал звездный старец Фу.

Я задрожала.

Три божества выжидающе смотрели на меня.

Они ждали моего выбора.

Но хочу ли я божественного постоянства?

Хочу ли сверхчеловеческих способностей мастера ветров и вод?

Или я хочу неспокойной судьбы возлюбленной и любящей, судьбы просто женщины, живущей одним лишь сердцем?

— О боги, — сказала я, — выберите за меня. Я не решаюсь. Вдруг мой выбор будет ошибочным?

— Каким бы ни был твой выбор, но его суждено сделать только тебе, — сказали три звездных старца.

Они стояли на краю радуги и ждали моего выбора.

Выбора, который сделаю только я.

Эпилог

Учитель сказал:

— Ли — это общий порядок природы, шу — ее числовые пропорции, ци — жизненное дыхание природы, тонкая материя, ин — формы и проявления природы. Все это в целокупности составляет систему фэн-шуй. Понимаешь ли ты то, о чем я говорю, дитя?