Он и сам не ожидал подобного.
– Это… как это… – прошептала дочка жреца.
Оправившись от удивления, Никто повел рукой вместе с висящим на ней волком и легонько ударил кулаком. Из носа зверя брызнула кровь, тот совершенно по-щенячьи взвизгнул, разжимая зубы, – Никто тут же схватил его за шкирку и поднял над головой.
Глядя человеку в глаза, волк попытался сжаться в комочек. В желтых глазах зверя проступил ужас – он не понимал, что происходит.
Немного подумав, Никто медленно опустил пленника на землю и разжал хватку. Волк медленно попятился, не отрывая взгляда от страшного человека.
– Больше не приходи, – негромко произнес пастух.
Волк как будто его понял – он резко развернулся и задал стрекача. Через пару секунд серый хвост исчез за деревьями.
Мералка, все еще не веря своим глазам, подошла и ощупала руку Никто. На ней не осталось никаких следов – ни кровоподтеков, ни даже отметин от зубов. Как будто волк грыз железную балку, а не живого человека. И в то же время кожа на ощупь самая обычная – грубая, жесткая, но все же обычная человеческая кожа.
– По… почему ты его отпустил? – с трудом выговорила девушка.
– Не знаю, – задумчиво ответил Никто. – Мне показалось, что так будет правильно.
– А… ну ладно… только дома об этом не рассказывай. Старосте это может не понравиться – он волков шибко не любит…
– Хорошо, не буду. А кроме волков в вашем лесу еще кто-нибудь водится?
– Медведи есть и рыси. Так что ты уж того… поосторожнее будь.
– Медведи и рыси?.. А драконов случайно нету?
– Драконы?! – прыснула Мералка. – Какие еще драконы, что ты! Они давно вымерли!
Глава 2
Весна сменилась летом, лето осенью, а осень зимой. Так и не вспомнивший даже своего имени Никто по-прежнему пас овец в деревне Озерные Ключи. За минувшие десять лун он стал здесь совсем своим. Местные не могли нарадоваться на нового пастуха – овцы под его присмотром чувствовали себя превосходно, а волки стали обходить пастбище десятой дорогой.
Пожалуй, еще никогда в деревне не было столь умелого и ответственного работника.
Вообще деревня Озерные Ключи оказалась приятнейшим местечком. Климат необычайно мягкий, зима короткая и теплая, а лето нежаркое. Дожди идут не редко и не часто, а точно в самый раз. Земля-кормилица родит так, что хоть иголку еловую посади – взойдет и заколосится. Неподалеку протекает небольшая речка, а чуть дальше раскинулось удивительно чистое озерцо, за которое деревня и получила название. К югу простираются заливные луга, а на западе стеной стоит лес, богатый грибами и ягодами. Хватает и дичи – тут тебе и кабан, и олень, и бобер, и лисица, и куница, и заяц. В реке водится карась, щука, сазан, судак, лещ и сом, а озеро кишмя кишит раками. Жители деревни охотятся, рыбачат, бортничают, разводят овец, свиней, лошадей и домашнюю птицу, растят на полях пшеницу, рожь, овес и ячмень, а в огородах – фасоль, горох, репу, редьку, брюкву, лук, чеснок и капусту.
Единственный недостаток Озерных Ключей – жизнь здесь на редкость тихая, сонная и скучная. Ривения вообще одна из самых мирных и спокойных стран, а эта деревня – одно из самых мирных и спокойных поселений в Ривении. Кроме рождений, свадеб, похорон и большой ежегодной ярмарки, в округе никогда ничего не происходит.
За десять лун, что Никто здесь прожил, самым крупным событием стала потеря уха деревенским кожевником. Тот напился вдрызг с соседом, деревенским пекарем, и во хмелю провозгласил, что ради друга готов на все. Последнюю рубашку отдаст, последним куском хлеба поделится. Жену – и ту забирай, не жалко!
На грязную рубашку пекарь не позарился. Хлеба у него хватало своего. А соседскую жену он отказался брать даже с доплатой. Однако к тому моменту пекарь выпил ничуть не меньше кожевника, поэтому и сказал, что рубашка, хлеб, жена – это все ерунда, мелочи. Если хочешь и в самом деле доказать дружбу – подари что-нибудь действительно драгоценное. Собственное ухо, скажем.
В пьяном угаре кожевник не колебался ни секунды. Мгновенно достал нож для шкур, отхватил себе правое ухо и вручил его пекарю. Тот восхитился самоотверженностью приятеля, помог перевязать рану и предложил обмыть это дело.
Правда, наутро кожевник раскаялся в своей щедрости и даже набил пекарю морду. Но забирать подарок все же не стал.
Больше ничего интересного за десять лун не произошло.
В день Бриллиантового Ворона Никто, как обычно, привел отару с пастбища. Как обычно, поужинал в доме старосты – эти добрые люди его практически усыновили. Как обычно, после ужина заглянул в харчевню – покалякать с мужиками, обсудить последние известия из столицы, перемыть косточки королевскому казначею, зачем-то придумавшему налог на виноделие, побороться на руках с кузнецом Валюхом.
Кузнец каждый раз проигрывал, но надежды все не терял.
Харчевня «У башни» стоит на этом месте уже семьдесят лет. Здесь удивительно уютно – с кухни всегда пахнет жареным мясом и свежеиспеченными пирогами, а тяжелые дубовые стулья помнят еще прадедов нынешних посетителей. Закопченные балки впитали столько ароматов, что от них можно отпиливать кусочки и есть вместо хлеба. На засиженной мухами вывеске изображен медведь, задумчиво читающий газету в тени крепостной башни.
Толстый усатый харчевник бухнул перед Никто огромную кружку пива. Своего пива в Озерных Ключах не варят – привозят из Владыкино. Там оно отменное – духмяное, янтарно-медового оттенка, с непревзойденным вкусом. Сделаешь глоток, размажешь пенные усы по губе и вздохнешь счастливо – точно в Сальван живьем попал.
Правда, на этот раз в пиве что-то плавало. Маленький рыжий таракан – все еще живой, отчаянно перебирающий лапками в попытке спастись. Никто придержал харчевника за полу и вежливо спросил:
– Скажите, а таракан тут так и должен плавать?
– Конечно, – невозмутимо ответил харчевник. – Это специально для аромата. В Гарийской Империи сейчас только так и пьют.
– И чего только эти гарийцы не придумают… – покачал головой Валюх, заглядывая в свою кружку. – Эй, погодь-ка! А почему тогда у меня таракана нет?!
– Прошу прощения, забыл положить, – поклонился харчевник. – Сей минут изловим и положим.
– То-то же. И какого попало не клади – выбирай пожирнее. Чтоб, значит, в самом соку был.
– Непременно.
Никто задумчиво отхлебнул из кружки, перебирая четыре двойных ночницы, полученных на сдачу. Ривенские монеты называются так же, как гарийские, – железные ночницы, серебряные солонки, золотые хлебницы и золотые же перечницы. Откуда пошли такие названия – богам известно. Правда, горсть соли действительно стоит одну солонку, а горсть перца – одну перечницу… зато хлеба на хлебницу можно купить целый мешок. Вот и поди разберись.
Раздумья пастуха прервала резко распахнувшаяся дверь. В харчевню вбежал восьмилетний мальчишка – Узюх, сын харчевника. Выглядел он ужасно взволнованным.
– Пап, там странные люди за околицей! – воскликнул Узюх.
– Странные люди? – вяло переспросил отец, протирая кружки. – Кто на этот раз – гарийские шпионы, хаоситы или монахи смерти?
– Это агенты Зла, пап! Я их подслушал – это настоящие агенты Зла!
– А, теперь уже агенты Зла… – понимающе кивнул харчевник. – Знаешь, они наверняка просто заблудились. Сам подумай – что агентам Зла делать у нас в деревне?
Узюх замялся, чеша в затылке.
– Иди-ка лучше помоги матери мыть посуду, – распорядился харчевник.
– Но, пап, я правда видел…
– Ну и хорошо. Видел и видел. Но посуда-то сама себя не вымоет, верно?
