— Слушаю, мэм, — сказала Агнесс поворачиваясь.
— Это насчет вашей служанки, Роуз. Вы не догадываетесь, куда она могла пойти?
— Нет, мэм, я не имею ни малейшего представления.
Лидия разочарованно нахмурилась.
— Миссис Тули сказала мне то же самое. А другая прислуга — ведь ее уход наверняка обсуждался — тоже не имеет представления?
— Насколько мне известно, нет, мэм.
— Не думаете ли вы, — Лидия доверительно понизила голос, — что она может быть в беде… ну, вы понимаете, о чем я?
Румянец на щеках Агнесс показал, что она понимает великолепно.
— Если так, я ничего не замечала.
— В ней не было ничего странного в последние дни или недели? Никакой тошноты, распухшего живота…
— Ничего такого, мэм.
Лидия была явно разочарована. Она пожевала губами.
— А не было ли разговоров насчет Роуз и моего свекра? Вы можете быть со мной откровенны, миссис Мидоус. Уверена, нам обеим известно о его вкусах.
Агнесс почувствовала, как горят щеки. Она не привыкла обсуждать с кем-либо подобные подробности, тем более со своей хозяйкой.
— Я не знаю, — нервничая, ответила она. — Не думаю.
Лидия склонила голову набок, явно забавляясь смущением кухарки.
— Вы слышали о катастрофе, которая произошла этой ночью?
— Да, мэм, хотя остальным слугам ничего пока еще не говорили.
— Вы не думаете, что Роуз может иметь отношение к ночной краже?
Агнесс так удивилась, что даже перестала смущаться. Она ответила быстро, почти не раздумывая.
— Какой бы она ни была, я не думаю, что Pop Фрэнсис воровка или убийца, — заявила Агнесс, удивившись не меньше Лидии страстности своего тона.
— Это как посмотреть. Кто-нибудь осмотрел ее вещи? — спросила Лидия, раздраженная скрытностью Агнесс.
— Полагаю, что нет, мэм.
— Тогда будьте так добры и посмотрите. Возможно, найдется что-нибудь, указывающее на то, что с ней случилось. Я прошу об этом вас, потому что вы с ней работали и должны знать ее лучше других. Ее исчезновение в ночь грабежа кажется мне странным совпадением. Если что-нибудь найдется, я позабочусь, чтобы вы не пожалели о затраченном времени.
Лидия не упомянула о дополнительном свободном дне, но именно это сразу же пришло в голову Агнесс. Вдруг Лидия имела именно это в виду? Но она слишком плохо знала свою хозяйку, чтобы быть в этом уверенной, она могла только молиться.
Сжимая кулаки, Агнесс неохотно взбиралась по лестнице. Вообще-то у нее не было привычки жалеть саму себя, но сейчас ей казалось, она может поддаться этому чувству. Лидия пожалела времени, которое можно было потратить на поиски нового дома для Питера, зато по какой-то непонятной прихоти прибавила ей работы. И при этом такой неприятной. У Агнесс не было ни малейшего желания вмешиваться в личную жизнь других людей. Это не согласовывалось с ее моральными принципами. Столько различных обязанностей не оставляли времени на жалость к самой себе, но Агнесс не могла забыть намек Лидии: угоди мне в этом, и я, возможно, иначе взгляну на твою просьбу.
Почему из-за плохого поведения Роуз должен страдать Питер? Разумеется, домашнее хозяйство может обойтись несколько часов без кухарки и одной прислуги. Ей только нужно пристроить сына где-нибудь в другом месте. А после этого она сможет выполнять свои обязанности так же прилежно, как все эти пять лет. На долю секунды Агнесс пришло в голову последовать примеру Роуз — пренебречь работой, уйти из дома, направиться прямиком в Туикенхэм и забрать Питера. Затем заговорил здравый смысл.
Она все еще поднималась по лестнице, когда вниз протопала Нэнси с метлой в одной руке и рабочей корзинкой в другой, почти столкнувшись с Агнесс. Разные бутылочки и коробочки в корзинке задребезжали. На мелких, заостренных чертах Нэнси отразилось удивление: что делает Агнесс на черной лестнице, когда она должна в это время готовить обед.
— Я только что закончила там прибираться, миссис Мидоус. Простите, что не могла прийти раньше и помочь. Скажите, что именно я должна делать сейчас, — сказала горничная, не в силах скрыть своего любопытства.
— Да, — строго произнесла Агнесс, — если у тебя найдется минутка, покажи мне постель Pop и ее вещи.
Глаза Нэнси округлились.
— А это зачем?
Агнесс подумала, что нет никакой необходимости сообщать Нэнси об интересе Лидии к Роуз. Если она скажет ей хоть слово, об этом скоро рнают все и попридержат языки.
— Полагаю, будет правильно постараться рнать, куда она подевалась, — сдержанно сказала Агнесс.
— Неужто вы хотите, чтобы она вернулась после того, что тут натворила?
— Нет, но допустим, бедняжку постигло какое-то несчастье.
— Тоже мне бедняжка, — пробормотала Нэнси.
— Ты что-то сказала? — быстро спросила Агнесс.
— Нет, ничего, — ответила Нэнси.
— Как я поняла, вы с ней вчера поспорили.
— Да ничего такого — я ей просто сказала, чтобы кровать свою застилала. И у меня есть на это право. Она была вся на взводе из-за чего-то там, не знаю, из-за чего, и вдруг на меня набросилась. Хорошо еще, что Джон оказался рядом и оттащил ее.
Девушка бессознательно подняла руку к шее, и Агнесс увидела ярко-красную царапину.
— Какая царапина. Это работа Роуз?
— Да, — огрызнулась Нэнси.
— Такая ссора из-за незастеленной кровати. Нэнси покачала головой:
— Я уже сказала, она была на взводе. Наверное, собиралась смыться.
Повернувшись, Нэнси стала подниматься по лестнице на чердак.
Там были две комнаты.
— Вот здесь спит Пэтси, — сказала Нэнси, показывая на правую дверь. — А здесь мы. — Она прошла в длинную сырую каморку с наклонным потолком и перекладинами. Агнесс передернуло. Она вспомнила о своем уютном помещении в подвале, куда от кухонной печи попадало тепло. — Ее кровать вон та, у окна, а моя здесь, рядом с дверью. Дорис спит вон там. — Нэнси показала на третью постель недалеко от умывальника. — Постель Роуз я сегодня застилала. Мы с Дорис делаем это по очереди. Роуз никогда не
Агнесс, посмотрев на кровать с тонким одеялом, представила Роуз рано утром, полусонную, густые волосы цвета патоки разметались по валику. Она подошла к створному окну, врезанному в склон крыши. Небо было чистым, только редкие облака нарушали синее однообразие. Она взглянула через улицу на купол собора Святого Павла, нависший над лоскутным одеялом крыш Чипсайда и Фостер-лейн, на башни, взметнувшиеся над крышами, на путаницу переулков, ведущих к реке. Вода казалась стеклянной и неподвижной — ленточка ртути в темном море. Где-то в этом мире света и тени бродит Роуз. Но где? Что выманило ее из дому? Лидия намекнула, что Роуз могла быть каким-то образом причастна к убийству и краже. Агнесс не верила, что девушка способна на такое, и все же ей нетерпелось узнать, что заставило ее уйти. Ради Питера. Напомнив себе, что ответ вполне может скрываться в этой комнате, она повернулась к Нэнси:
— Где Роуз хранила свои вещи?
