Блеск в глазах Джона и легкое подергивание губ говорили о том, что его забавляет эта ситуация. Вообще-то Агнесс считала Джона приятным парнем. Он не лез за словом в карман, в общем и целом не сплетничал, вел себя уважительно и не был склонен к похоти, как некоторые другие известные ей лица. Но ей не нравилось, когда над ней подсмеивались, особенно если это лакей. Она очень надеялась, что Джон не видел, как девчонка вырвала у нее кошелек, и поблагодарила Небеса за то, что ее ограбили по дороге с рынка, а не наоборот. В кошельке оставались только шиллинг и шесть пенсов, но даже это было недостаточным утешением для уязвленной гордости Агнесс.
Она заторопилась к ступенькам, бросив на лакея недовольный взгляд.
— Спасибо, Джон, — сказала она с чувством собственного достоинства, на какое только была способна. — Мне помощь не требуется. Я все равно хотела отдать ей апельсин.
Джон медленно кивнул, но глаза его все еще смеялись.
— Ну, конечно, миссис Мидоус. Кстати, не порадует ли вас известие, что мальчик с почты принес для вас письмо? Я оставил его у миссис Тули. — Он постучал пальцем по носу, как будто делился с ней секретом. — Отправлено из Туикенхэма. Кто бы это мог быть? Вы так редко получаете почту.
Агнесс почувствовала, как упало сердце. Туикенхэм был местечком, где у некой миссис Кэтчпоул жил ее сын Питер. Та редко утруждала себя письмами. Не дай бог, что-то случилось с сыном.
В этот момент на пороге появился Николас Бланшар, покручивая в руках трость с серебряным набалдашником.
— Готово, Джон, — сказал он, но тут заметил, что его лакей увлекся разговором с кухаркой.
Внезапное изменение в изгибе бровей и сжатые губы ясно дали понять, что он недоволен. Он уже было собрался что-то сказать, как Агнесс, которой вовсе не хотелось подвергаться дальнейшим унижениям, присела, опустив глаза, затем, загородившись корзиной с провизией, как щитом, быстро спустилась по ступенькам в подвал.
В кухне, владениях Агнесс, пол был неровный, вымощенный каменными плитами. Свет поступал из трех подъемных окон, которые регулярно мыли водой с уксусом. От открытой чугунной печи с духовкой для выпечки хлеба и отделениями для подогрева пищи шел такой испепеляющий жар, что любой, приблизившийся к ней, становился красным, как кайенский перец. В просторном буфете находились орудия труда Агнесс — кастрюли и сковородки, утварь и ножи, — все аккуратно разложены. Перед буфетом стоял длинный разделочный стол, поверхность которого была изрезана и испачкана старыми пятнами.
Агнесс осторожно поставила корзину на стол рядом с посудиной с кроликом, растерянно оглядела кухню и спросила:
— Где может быть миссис Тули?
— Должна была прилечь — почувствовала себя странно, — ответила Роуз, ее помощница по кухне, стройная, грудастая, симпатичная брюнетка, которая появилась из кладовки, неся за жабры большую рыбину. — У нее сегодня опять плохое настроение.
Дорис, посудомойка, чистившая картошку, подняла голову от ведра.
— Миссис Тули велела ее не беспокоить, — медленно выговорила она, с трудом подыскивая слова. — Только если что-то срочное.
Роуз раздраженно шлепнула рыбину на дальний конец стола.
— И еще она сказала, чтобы вы приготовили десерт: только апельсиновый крем — банка слив и яблочный пирог еще остались со вчерашнего дня.
Агнесс подавила вздох: не следует показывать недовольство своим подчиненным, иначе они могут взять с тебя пример.
— Она что-нибудь говорила о письме?
Дорис подняла полное лицо, безуспешно пытаясь сдуть с глаз прядь волос морковного цвета.
— Не припоминаю. Говорила, Роуз? — спросила она, тряся головой, при этом картофельная кожура в форме вопросительного знака упала в ведро.
— Только что она сбережет его, пока вы не сделаете всю свою работу, — ответил Роуз. — Сказала, до этого у вас ни минуты свободной не будет.
Агнесс уже привыкла откладывать на потом свои собственные заботы, чтобы не нарушать налаженный ритм жизни дома. Она попыталась убедить себя, что нет никаких оснований предполагать, что случилось что-то плохое. В письме вполне может оказаться всего лишь список того, что она должна будет привезти Питеру в свой следующей приезд. Она подошла к буфету. Там на крючке висела дощечка, на которой мелом ею же самой было написано:
В обычной ситуации о десерте позаботилась бы миссис Тули, а Агнесс приготовила бы все остальное с помощью Роуз и Дорис. Но в свои шестьдесят два года миссис Тули стала хрупкой и склонной к частым и внезапным недомоганиям. Когда она плохо себя чувствовала, то обычно мыла голову, добавляя в воду соль, уксус и немного бренди, и укладывалась в затененной спальне, потягивая настойку из анисового семени и опиума, пока не наступал глубокий сон.
Состояние миссис Тули неизбежно улучшалось, но не раньше чем через несколько часов. Тем временем ее кулинарные обязанности приходилось выполнять Агнесс. Дело не в том, что ее затрудняло приготовление десерта. Положив дощечку на кухонный стол, Агнесс выдвинула ящик буфета и достала оттуда пухлую стопку кулинарных рецептов, написанных от руки, переплетенных и перевязанных алой лентой.
Она стала собирать эти рецепты пять лет назад, когда только начала работать в доме Бланшаров помощницей шеф-повара француза. Хозяйство было средних размеров, как по величине, так и с финансовой точки зрения, слуг не набиралось и дюжины, тем не менее семья стремилась питаться не менее роскошно, чем в богатых домах. Агнесс была опытной кухаркой, вела скромное хозяйство при жизни своего мужа и, хотя не имела ни малейшего представления о заграничных блюдах и соусах, знала достаточно, чтобы понять, что местные кулинарные традиции далеко уступают французской кухне. Она была женщиной амбициозной, стремящейся ради сына добиться лучшего положения в жизни, поэтому наблюдала, задавала вопросы и записывала все, что шеф-повар милостиво сообщал ей на своем исковерканном английском. Теперь Агнесс пролистывала страницы своей кулинарной книги с легкостью человека, узнающего содержание каждой страницы. Книга, написанная ее аккуратным почерком, начиналась с рецептов супов, затем шли рыбные блюда, потом рецепты жарки и варки, за ними — разнообразные хитроумные фрикасе, рагу, пироги, пудинги и десертные блюда.
Год назад после громкого скандала в буфетной дворецкого француза уволили. Никто точно не мог сказать, по какой причине, пока мистер Мэттью, слегка перебрав, не проговорился. Он обнаружил пропажу половины бочонка портвейна и значительное несоответствие между запасами в погребе и счетами от поставщика вин. Агнесс и миссис Тули, которая по малейшему поводу нервничала и занемогала, пришлось справляться одним, пока не найдут замену французу.
Но вместо хаоса, ожидаемого миссис Тули, после увольнения шеф-повара дела на кухне пошли более спокойно и гладко. Пироги с голубями, фаршированные телячьи головы и языки, приготовленные по- французски, оказались вполне по способностям Агнесс. И если Агнесс удовольствовалась зарплатой в сорок фунтов в год, новый повар-француз потребовал бы вдвое больше. Мистер Мэттью, миссис Тули и Лидия Бланшар долго совещались. В результате Агнесс доверили работу кухарки, наняли новую служанку, Роуз, которая должна была помогать ей на кухне, и миссис Тули, разумеется, если она чувствовала себя хорошо, должна была побеспокоиться о десерте.
Агнесс знала почти все рецепты первых и вторых блюд наизусть, но сочла разумным еще раз прочитать рецепт апельсинового крема, чтобы угодить требованиям миссис Тули. Она взглянула на соответствующую страницу, дабы убедиться в простоте стоящей перед нею дополнительной задачи. Затем
