Бумажныйй театр

разноцветных полос. Ее монтируют люди. Не инопланетяне, а люди, видимо находящиеся у тех на службе.

Тут на водной глади я замечаю едва заметную черту, прямую, словно проведенную по линейке, которая отделяет левую от меня группу НЛО от правой, и решаюсь эту черту переступить. Подойдя к строящемуся объекту, я понимаю — а может быть, мне об этом говорят, — что теперь и мне придется присоединиться к рабочим. И я принимаюсь за дело, зная, что нанят инопланетянами с тех самых НЛО, между которыми я недавно проходил. Во время перерыва, когда мы все сидим на воде, как на твердой земле, и, видимо, что-то едим, я замечаю, что оттуда, откуда я пришел, в нашу сторону по поверхности моря ползет еще одна прямая, словно прочерчиваемая по линейке линия. В тот момент, когда она где-то у нас под ногами пересекается с той, которую я видел раньше, образуя крест, дальнейшее движение линии прекращается. Я спрашиваю сидящего рядом рабочего, что все это значит. Он спокойно отвечает:

— Значит, кто-то умер.

— Кто? — снова спрашиваю я.

— Вегезак какой-то.

Вот так, во сне, я узнаю все о смерти. Точнее говоря, я прохожу через все, что происходит после окончания жизни. Сначала на поверхности воды появляется рояль, вроде как в телевизионной рекламе. Я, как и обычно, сажусь на табурет и начинаю играть. Пока все происходит так же, как в жизни. Но тут вдруг я чувствую, что становлюсь все меньше и меньше. Я едва достаю до клавишей, пальцы у меня делаются маленькими, однако мне удается выполнять на клавиатуре все, что написано в нотах. Пока я играю, мои волосы начинают расти, они становятся длинными, на мне появляется какая-то странная одежда, словно бы детская, и наконец я понимаю суть смерти — я перестаю быть тем, кем был, и превращаюсь в существо женского пола. Но и это еще не все. Перед тем как проснуться, я осознаю, что во сне, то есть в смерти, я играю на рояле гораздо лучше, чем наяву.

*

Над Калемегданом стоял месяц, похожий на отгрызенный ноготь. Во французском посольстве в Белграде, в сверкающем огнями зале, высокие окна которого смотрят в городской парк, дама с помощью маленького фотоаппарата делала снимки играющих в четыре руки госпожи Даль и господина Вегезака. Внезапно она с недовольным видом прекратила свое занятие.

Ее шестилетняя дочь, которая сидела в зале, как раз в этот момент начала насвистывать Дебюсси вместе с госпожой Даль и господином Вегезаком. Они исполняли его на рояле, напряженно вслушиваясь, не присоединится ли к ним снова незнакомец из зала. И к ним присоединился ребенок…

Девочка насвистывала Дебюсси лучше, чем они его играли.

Компьюта Витти (ИТАЛИЯ)

Компьюта Витти — итальянская писательница. Живет то в Милане, то на озере Комо, где у нее вилла в стиле древнеримских летних домов — villa rustica. Окончила высшую школу моды в Вене (ABC Modeschule). Замужем за представителем известной семьи Ферретти. Ей принадлежат бутики модной одежды в Риме, Флоренции, Милане и понемногу во многих странах Европы. Автор романов «Зачем давать, когда можно брать?» и «Ночь после второго дня». Издатель: «Гарзанти». Анонимно писала тексты для нескольких популярных музыкальных групп. Широко известно ее объяснение того, как она стала писать: «Я с детства хотела быть шлюхой и отправиться в ад, но кто-то сказал мне, что женщин туда не берут. Так я стала писательницей». Рассказ для этой антологии взят из сборника «Лоб на подбородок».

ДАНТЕ И БОККАЧЧО

Два молодых инженера из небольшого итальянского города получили приглашение приехать на совещание, которое головной офис их фирмы проводил в Берлине.

Поездка полностью оплачивалась, они получили в агентстве билеты и в назначенный день улетели в Германию. У одного из них был поперечный пробор, полный бриллиантина, другой носил туфли из крокодиловой кожи, которые сильно пахли и скрипели. Инженеры прекрасно находили общий язык. Погода всю дорогу была отличной, один из них заснул, откинувшись в кресле, и ему снилось, что он гладит пса, имя которого давно забыл и который, вероятно, уже давно покинул мир живых. Второй заказал виски, и вот так они почти мгновенно приземлились в Берлине. Ровно через неделю им следовало снова прибыть в аэропорт, потому что прямые рейсы до их города были только раз в семь дней. Из этого следовало, что после окончания совещания у них останется целый свободный день. Все это только улучшало их и без того великолепное настроение, да и из совещания они намеревались извлечь максимум пользы. Совещание в целом прошло прекрасно, на нем было высказано всего два критических замечания по вопросам, не касавшимся страны, откуда приехали двое инженеров.

Прощальный ужин был устроен в одном ресторане, где при выходе подавали охотничий шнапс. Как и все остальные гости, молодые люди, о которых идет речь, получили свиную рульку с тушеной квашеной капустой и картошкой, в мясо была воткнута зубочистка с трехцветным немецким флагом. Из напитков подавали вино и пиво. Во время ужина участники совещания получили подарки. Двоим инженерам вручили по красивой большой коробке, каждая из которых содержала один из ведущих продуктов фирмы, в которой они работали. Кроме того, они выучили и стихотворные строчки, написанные, по утверждению организаторов встречи, самим Гёте:

Wein nach Bier
macht ein Tier,
Bier nach Wein
macht ein Schwein.

По сути дела, это был легко запоминающийся рифмованный совет насчет того, в какой последовательности следует, а точнее, не следует пить вино и пиво. В переводе, который инженеры должны были сочинить и сочинили вполне самостоятельно, эти поучительные строчки звучали так:

Вино после пива
делает жизнь красивой,
Пиво вслед за вином
 делает жизнь говном!

Кроме того, им преподнесли два миниатюрных, тонкой работы бюста знаменитых итальянских поэтов. Их коллеги из Германии получили бюсты немецких поэтов. Это были фарфоровые Гёте и Шиллер и, соответственно, Данте и Боккаччо. Совершенно логично, что итальянские литераторы достались инженерам из Италии: алебастровый бюстик Данте, с его знаменитым горбатым, как бы сломанным носом, и