— Ты колдун?
— Нет, господин.
— Ты колдовал на рынке?
— Нет, господин.
— Ты знаком с колдуном?
— Нет, господин.
— Ты другие слова знаешь, кроме 'нет, господин'?
— Да, господин.
— Ты издеваешься надо мной?!
— Нет, господин.
Вольфганг Шнайдер понял, что хочет убить этого невозмутимого мальчишку, сидящего на табурете в каморке городской стражи и односложно отвечавшего на вопросы.
Труд дознавателя городской стражи на первый взгляд прост и понятен: допросить задержанного, решить к чьей юрисдикции относится преступление: городской стражи, если это, скажем, нарушение общественного порядка, королевского суда, если это фальшивомонетничество или оскорбление величия, церковной епархии, если это колдовство или связь с демонами.
А что делать сейчас? Вот этот мальчишка? Он — колдун? Извините, а что он колдовал? Есть свидетели? Свидетели-то есть, но все рассказывают про быка, превратившегося в ворон, а мальчишку никто не видел. Не удалось даже найти того, кто закричал, что парень — заодно с колдуном. Кричавший как будто растворился в толпе, словно ложка меда в кипятке.
— Ты не колдун?
— Нет, гос… Я не колдун, господин.
Якоб понял, что его смерть находится слишком близко и лучше ее не звать.
— Тогда что это?
На стол перед парнем с грохотом упал шнурок, сорванный с его шеи при задержании.
— Что это?
Толстый палец дознавателя уткнулся в предметы, висящие на шнурке. Сросшиеся орехи, девять сухих горошин из одного стручка, серебряный грош королевы Хельги, деревянный образок святой Карины, волчий зуб, обугленный сучок…
Якоб поднял взгляд:
— Это мои талисманы, господин.
— Талисманы? И еще говоришь, что ты не колдун, зелень красная?!
— Нет, господин.
— Что 'нет'?
— Такие талисманы есть у каждого крестьянина в Нассберге, господин. Я — не колдун, господин.
— У каждого… Откуда ты только такой взялся?
— Из Черного Холма, господин.
— Это где ж такое?
— Здесь неподалеку, господин.
— Церковников на ваш холм нет. Вот это для чего?
Шнайдер указал на обугленный сучок.
— Сучок от громового дерева, господин, — пояснил Якоб, — прогоняет ночные страхи.
— Страхи… Вот это?
Якоб взглянул на медный ключ:
— Это — от Грибного Короля и его слуг…
— Что?! — неожиданно громко вскрикнул ошеломленный дознаватель, — Медь помогает от Грибного короля?!
Такой вопрос ошеломил уже Якоба:
— А вы что, не знаете?! Господин.
Дознаватель сел:
— Откуда?
— Как это откуда, господин?
Якоб был поражен, как человек, встретивший того, кто не знает, что под водой нельзя дышать.
— Все крестьяне, живущие около Чернолесья, знают это. Грибной Король и его слуги бояться меди, поэтому нужно всегда носить с собой что-нибудь медное. А лучше держать в руке.
Шнайдер помолчал:
— У меня товарищ… пропал в Чернолесье… Никто же не предупредил, что достаточно кусочка меди…
— Ну, тут не так просто, господин, — Якоб проникся искренним сочувствием к немолодому человеку. Терять друзей всегда тяжело, а уж в таком возрасте, когда новые заводятся очень трудно… — Для полной уверенности, нужно знать приметы слуг Грибного Короля и его отродий, а еще…
Дверь в каморку распахнулась:
— Вольфганг! Черное с красным, желтое по синему через голубое с зелено-алым! Ты что здесь делаешь?
Судя по желто-зеленому мундиру вбежавший тоже относился к городской страже, судя по роскошному плетению на груди из галунного шнура — не менее чем начальником стражи.
— Допрашиваю подозреваемого в колдовстве, господин начальник!
В повисшей тишине можно было услышать тихие шаги смерти, приближавшейся к Вольфгангу.
— Подозреваемого?!! Да в городе переполох, колдунов не видели разве что в соборе, а он тут терзает крестьянского мальчишку?! Выгнать его и бегом в город — ловить колдунов!
'Когда ловишь медведя, — со скрытой усмешкой подумал Якоб, — главное — чтобы он не поймал тебя'
Да, переполох был знатный. Колдуны после происшествия на рынке как будто с цепи сорвались. За те полдня, что Якоб провел в городской страже, уже произошло следующее.
Загорелся дом одного из городских торговцев. Внезапно и мгновенно. Ослепительно яркое пламя охватило дом от фундамента до конька на крыше. Когда же соседи подбежали к пожару с ведрами и баграми, пламя исчезло как не было, не оставив на беленых стенах даже и следа.
Из городского колодца на площади послышался страшный рев. Заглянувшие внутрь смельчаки никого, кроме собственного отражения в воде не увидели.
К телу повешенного крестьянина слетелось огромное множество воронья, превратившегося в гигантского мертвеца. Тот высунул синий язык, прорычал, что-то невразумительное и опять рассыпался воронами.
Рыбы на лотках торговок на рынке вдруг все как одна раскрыли рты и слаженным хором запели непристойные песенки.
На конёк одного из домов вспорхнул огненно-алый петух величиной с вола и задорно прокукарекал громовым басом. После нескольких выстрелов стражников петух рассмеялся по-человечески и исчез.
Да, если одной рыжей ведьмы не хватило, чтобы раскачать Шварвайсских монахов, то теперь их прибытие — только вопрос времени. Того времени, которое им понадобиться, чтобы прискакать в Штайнц.
У окна, выходящего на площадь с колодцем, стоял высокий пожилой человек лет пятидесяти. Узкое изможденное лицо, усталый взгляд покрасневших глаз, но пальцы твердо сжимают эфес шпаги, а спина по- прежнему пряма.
Альберт цу Вальдштайн, управляющий городом, прислонился лбом к холодным квадратикам оконных стекол. Когда же кончиться этот день…
Последнюю неделю цу Вальдштайн хотел быть мертвым. Человеком от которого ничего не зависит и
