Дюк (Bar-le-Duc) в районе Верденской Крепости (Region Fortifiee de Verdun или RFV). 67-я была истребительной эскадрильей, в ней были одноместные «Ньюпоры» 10, а также новейшие «Ньюпоры» 11, к которым в конце весны прибавились более мощные «Ньюпоры» 16. На самолетах этих типов и летал обычно Наварр, но, по крайней мере, один боевой вылет он сделал и на двухместном разведчике с наблюдателем су-лейтенантом Адриеном Лепсом (Adrien Leps). Этим разведчиком мог быть «Ньюпор» 10 или 12, либо «Спад» А2.
Ранним утром 26 февраля Жан был на аэродроме и изучал новый для себя истребитель «Ньюпор» 11. Послышался гул моторов и над аэродромом прошла тройка немецких разведчиков. Не дожидаясь приказа, летчик прыгнул в кабину и взлетел на перехват. Он догнал противника уже у линии фронта и сразу атаковал замыкающего в группе. После короткого боя немецкий наблюдатель поднял руки, сдаваясь на милость победителя. Неприятельский самолет приземлился рядом с фортом Розьер (Fort de Rozteres).
С чувством выполненного долга Наварр вернулся на свой аэродром, где его ждал разгневанный командир эскадрильи, тут же устроивший ему разнос за вылет без приказа. Несмотря на все оправдания, включая доклад о победе в воздушном бою, командир пригрозил Жану арестом за любое последующее нарушение дисциплины. Но судьба в этот день продолжала искушать молодого пилота: всего через несколько минут после головомойки вблизи аэродрома прошла девятка немцев, и Наварр опять взлетел без приказа или разрешения на вылет. Действуя по уже налаженной методике, он атаковал замыкающий самолет, летчик которого принял бой и заложил вираж, давая возможность стрелку открыть огонь. Наварр сначала отвернул в сторону, затем быстро сблизился и выпустил в упор короткую очередь. Самолет противника перевернулся на спину и, в пикировании, устремился к земле.
Первые же месяцы военной службы показали, что Жан и армия не слишком подходят друг для друга: он ни во что не ставил военный этикет и традиции, а его острый язык не делал различия между солдатами и офицерами. К тому же его всегда отличала большая самоуверенность, впрочем, вполне оправданная, ведь он был блистательным летчиком, одним из лучших в то время. Но если командир 12-й эскадрильи был вполне либерален, и прощал своему летчику все его выходки, в 67-й – все было иначе. Вероятно, это объяснялось и тем, что Наварр не скрывал своего презрения к «бескрылым», к каковым он относил и офицеров-летчиков, не утруждавших себя работой 14* .
Понимая, что впереди его ждет трибунал за невыполнение приказа, и это, вероятно, его последний вылет, Жан направился в сторону фронта, вновь пытаясь найти противника для атаки. Но так никого больше и не встретив, он вернулся на свой аэродром на последних каплях бензина, полный дурных предчувствий. Тем не менее, все закончилось как нельзя лучше -его спасло вмешательство полковника Баре. Командующий был свидетелем первого боя Наварра и приехал на аэродром, чтобы лично поздравить летчика. Узнав о грядущем трибунале, он просто снял с должности командира эскадрильи за неумение ценить своего лучшего воздушного бойца.
В середине марта был ранен Жорж Гинемер, на счету которого тогда было восемь побед, и Наварр стал «асом номер один Франции». К тому времени он летает чаще любого другого летчика, к концу месяца доведя свой счет до семи подтвержденных побед. Тогда же ему присвоили звание су-лейтенант. Типичным для аса был день 3 апреля, когда он совершил три боевых вылета, проведя четыре успешных воздушных боя. Правда, официально засчитали только одну победу: остальные три поверженных им самолета упали далеко за линией фронта.
К тому времени Жан стал известной фигурой, о нем писали газеты, и, возможно, именно его впервые назвали «асом».
За постоянное патрулирование над линией фронта его прозвали «Часовым Вердена» (La Sentinelle de Verdun), и этим титулом он гордился больше, чем всеми остальными своими наградами.
Постоянные воздушные бои означали не только увеличение числа побед, но и возрастающий риск: 19 мая он встретился в воздушном бою с равным по силам немецким летчиком, которому, к тому же, в тот день сопутствовала удача. Наварр был сбит и с большим трудом сумел посадить свой изрешеченный «Ньюпор», к счастью ни одна из пуль не попала в летчика.
17 июля 1916 г. су-лейтенант Наварр повел на очередное патрулирование двух ведомых, встретив в течение вылета одиночный немецкий разведчик. Пикирование, быстрая атака – разведчик сбит. Эту победу разделили между собой командир и один из ведомых. Затем тройка, продолжила патрулирование. Над Гран Пре (Grand Ргё, в 45 км к северу от Вердена) французы заметили ниже себя еще один разведчик. Наварр покачал крыльями, сигналя своим ведомым о начале атаки, но когда неприятель был уже в прицеле, прямо перед ним прошел один из его ведомых. Наварр, резко отвернув, избежал столкновения, но теперь и его самолет сам стал отличной мишенью! Немецкий стрелок не упустил своего шанса: пуля перебила левую руку и попала в бок, Жан потерял сознание и пришел в себя уже почти у земли. Едва хватило высоты на вывод из штопора. С трудом посадив самолет в расположении французских войск, летчик вновь потерял сознание.
Аса доставили в госпиталь в критическом состоянии и с большой потерей крови, но врачи сумели спасти ему жизнь. Хотя, возможно, для самого Наварра было бы лучше, если бы он погиб в том бою – после ранения он стал совсем другим человеком. И, если физически ас выздоровел уже через несколько месяцев, то психологическая травма оказалась слишком тяжелой. Месяцы постоянного стресса на фронте, ранение и известие о гибели его брата- близнеца Пьера (15 ноября 1916 г. он разбился на «Моране-Монокок») привели к глубокой депрессии.
Из-за психологических и физических последствий ранения он больше не вернулся на фронт. Тем не менее, после двухлетнего пребывания в госпиталях снова начал летать, и в сентябре 1918 г., после восстановления навыков пилотирования в летной школе, был принят испытателем на фирме Morane Saulnier.
26 июня 1919 г. в Версале был подписан мирный договор, Первая Мировая война стала историей, и в ознаменовании этого события, на 14 июля (День взятия Бастилии, национальный праздник Франции) в Париже был запланирован Парад Победы. Армия-победительница должна была пройти под триумфальной аркой. Войска же, в соответствии с общепринятыми правилами, на параде выстраивались по родам. Инженерная служба, к которой относилась и авиация, занимала предпоследнее место, так что недавним «рыцарям неба» пришлось идти непосредственно перед обозниками, замыкающими колонну. Это обстоятельство не могло радовать авиаторов, которые всю войну были в фокусе внимания народа, имели постоянное освещение их подвигов в прессе, но, тем не менее, смирились с правилами. Все, кроме вечного
