— Тогда… Я должен сейчас же…
— Как обычно, ты не в меру тороплив, Атаир. Динозавров там, во всяком случае, не нашли. Но Теллур подумал, что, может быть, стоило бы посетить планету. Роботы, конечно, свято подчинены программе, а вот насчет инициативы… — тут Рубина развела руками, давая понять, что по части инициативы роботы недалеко продвинулись в механической своей эволюции. — В общем, неплохо бы слетать туда, — закончила она.
Распрощавшись с Рубиной, звездолетчик отправился в фильмотеку. До самого вечера корпел он над кадрами, воссоздающими лабораторные опыты по созданию биокибернетического устройства из нейроклеток. Он настолько увлекся, что позабыл свое обещание Талии сходить с ней на ледяное озеро.
Когда Атаир вбежал в отсек, где хранились скафандры, жена уже заканчивала экипировку. Вскоре они покинули лагерь и направились к близлежащим скалам.
Шагов через двести Талия обернулась и посмотрела назад. Биокомплекс разнородные сооружения, состоящие из жилых отсеков, лабораторий, оранжерей, зоосекторов, — походил на сюрреалистическую скульптуру. Ни огонька, ни звука — этих обычных вестников общежития человеческого. Только фары на высокой мачте и зеленые сигнальные огоньки перед входом неопровержимо свидетельствовали, что беспорядочно разбросанные металлические кубы — творения разумных существ, а не игра слепых сил природы.
Неподалеку чернели корпуса заводов. Левее, возле самых скал, маячил грушеподобный силуэт термоядерной станции. Над ним трепетала синеватая полоска — в пепельные небеса Неогеи вырывались ионизированные отходы производства.
Атаир и Талия спустились по тропинке, протоптанной роботами, и вскоре ступили на нетронутую ледяную кору озера. Проксима только что взошла. Широкая вишневая лента восхода как бы вмерзла в белые льды. Казалось, ступи на ленту — и она сама, как гибкий транспортер, вознесет тебя к рубиновому солнцу.
Так прошли они несколько километров. Ледовые торосы то и дело преграждали им путь, приходилось петлять, прыгать через трещины, обходить пропасти, Атаир молчал. Он был не мастак вести задушевные беседы с женщинами. Зато говорила — и еще как говорила! — Талия.
Монолог свой она сопровождала отчаянными жестами, скачками, междометиями.
— Ты только задумайся, задумайся, Атаир, — говорила она. — Минут годы, и с Неогеи будут взлетать десятки, тысячи планетолетов. Люди освоят звезды, поначалу близлежащие, а затем и дальние. Вот еще одна грань величия человека. Не земного гомо сапиенса, и даже не звездного, а человека еще более отдаленного будущего — галактического. О, я вижу его, великого аборигена галактических просторов, потомка некогда слабого, невежественного земного пращура! Его владения раскинутся меж сотен и тысяч солнц — желтых, оранжевых, синих, вишневых, инфракрасных, ультрафиолетовых. Его звездные крейсеры избороздят всю Галактику… Кто же заложил основы вселенской расы будущего? Мы заложили, слабые земляне. И потому…
Она не договорила. Далеко на горизонте вспыхнули три зеленых шара и разорвались. Потом еще три зеленых и два ослепительно белых.
— Скорей! — закричал Атаир. — Всеобщая тревога! Возвращаемся!
Из вишневого безмолвия вынырнула ракета, зависла надо льдом, опустилась. Когда туман рассеялся, они увидели Теллура, бегущего от ракеты прямо к ним.
— Куда вы запропастились? Там такое творится!.. Живо в ракету! выдохнул Теллур.
БЕЛЫЙ ПЛАМЕНЬ
Тревога поднялась поздно вечером. Как обычно, все коротали время в кают-компании. Резкий, надсадный сигнал опасности застал людей врасплох. Стена кают-компании засветилась, и на экране возникло растерянное лицо Фотона. Несколько дней назад он заступил на вахту — дежурил на заводе антивещества. Взгляд его блуждал. Мокрые волосы прилипли ко лбу. Казалось, Фотон только что одолел нескольких чудовищ, прямо на глазах у него материализовавшихся из атмосферы.
— Что случилось? Завод? Контейнеры? — Рубина вскочила и подбежала вплотную к экрану.
Фотон молчал.
— Фотон! Фотон! Что случилось?
Опять молчание и этот бессмысленный, затравленный взгляд.
— Он меня уже вызывал сегодня, — раздался голос Регула. — Я от него так ничего и не добился.
— Что ж ты молчал. Регул? — рассердилась Рубина. — Он же явно не в себе. — Тут она снова закричала в экран: — Фотон, отвечай! И выключи сигнал тревоги!
— Это ты, Гемма? — робко спросил Фотон и боязливо скосил глаза.
— Какая Гемма! Ты же знаешь: Геммы давно нет в живых!
Судорога прошла по лицу Фотона. Он забормотал:
— Статистическая вероятность ее смерти, исчисленная по формуле макрозернистой структуры Галактики, равна…
— Фотон! Фотон! Фотон! — кричала Рубина.
Наконец он опомнился, жалко улыбнулся, закрыл лицо руками:
— Я вижу: ты не Гемма. Ты Рубина. Пусть кто-нибудь из вас придет и сменит меня. Если это невозможно, пришлите врача.
Сигнал тревоги смолк.
— Почему невозможно? Мы сейчас же тебя сменим. Что с тобой?
— Мне нездоровится, — неуверенно выговорил Фотон и спросил: — Кого нет в лагере?
— Ксенон и Сигма дежурят на звездолете. Талия с Атаиром бродят по озеру. Остальные в лагере.
— Чего бы это им по озеру расхаживать? — подозрительно посмотрел на Рубину Фотон. — А меня они не навещали сегодня?
Ничего не понимающая Рубина пожала плечами и ответила после некоторого раздумья:
— Посуди сам. Как они могли попасть к тебе, если вышли из лагеря часа полтора назад. А ведь до тебя целых три часа лету… Сейчас Теллур за ними слетает. Через пятнадцать минут они будут здесь. Одного не понимаю, Рубина проводила взглядом метнувшегося к двери Теллура, — почему ты так настойчиво спрашиваешь о них?
— Только что мне показалось… почудилось… будто сюда пришли… Сначала зашумели двери пропускных шлюзов. Потом… я услышал шаги…
— Никого у тебя не было. После обеда ни одна ракета не вылетала, сказала Рубина.
— Вот этого я и боюсь!
Несколько секунд они оба безмолвно вглядывались Друг в Друга. И лишь теперь Рубина поняла состояние Фотона.
— А как аппаратура? Есть ли отклонения в режиме?
— Мне кажется, кое-кто… — Фотон быстро поправился, — вернее, кое-что влияет на процесс. Недавно главный канал взревел так страшно… Даже мое кресло начало вибрировать. И это уже не впервые…
— Спокойно следи за приборами, — твердо сказала Рубина. — Мы с Теллуром вылетаем незамедлительно. Без крайней нужды не вмешивайся в процесс!
— Я подожду, — послушно согласился Фотон. — Одного не пойму: почему мне запрещено вмешиваться в процесс, а ей разрешено?
— Кому — ей? О ком ты говоришь?
— О Гемме, о ком же еще, — ответил поэт и математик.
— Возьми себя в руки, Фотон! Это нервы, нервы. Мы вылетаем!
Тебе, Астер, не имеющему представления о психических аномалиях в человеке, должно быть, трудно представить ужас и отчаяние тех, кто из последних сил цепляется за ускользающую нить разума. А ведь раньше, на докоммунистической Земле, такими несчастными были переполнены специальные лечебные
