— Вы искусно потакаете моим маленьким слабостям, господин Вестейн, — улыбнулся Фергус.
Следующий подарок также заставил новобрачных призадуматься.
Юная светлокудрая церетка протянула им дюжину полотенец, расшитых голубыми и желтыми цветочками. Алов с благодарностью приняла подношение и изумилась: полотенца были крошечные, не больше двух сложенных вместе ладоней.
— Это очень красиво, — сказала она, целуя дарительницу (та вздрогнула и отступила на шажок), — но, простите меня, что этим вытирают?
Мужчина в черном костюме заслонил девушку плечом и сказал по-асенски с ужасным акцентом:
— Это кладут на стол, на ноги. От грязи.
— Дорогая, это для наших будущих детей, — нашелся Фергус. — Для того, чтоб они не пачкали платье, сидя за столом.
Хозяева и гости раскланялись и расстались с видимым облегчением. Я посмеялась, представив, какими помешанными мы кажемся этим чужеземцам. В самом деле, мы не глотаем дым, не дарим серег и не кладем на столы маленькие полотенца.
Глядя на Фергуса и Алов, я словно видела себя несостоявшуюся. Такую, какой стала бы рядом с Энгусом.
Она будто нарочно все время совершала маленькие ошибки, чтобы испытать своего суженого, а он с честью выдерживал испытания.
Это была очень тонкая игра, почти неуловимая для разума. Они ощупью искали какую-то глубокую связь, гораздо глубже обычной страсти. И я надеялась, что, увлеченные этой игрой, они незаметно влюбятся друг в друга. А если и нет, может, так будет еще лучше.
Даже любимый мой не снился мне так долго, как один мальчишка, с которым мы как-то раз целый вечер протанцевали, не сказав друг другу двух слов. Это не имело ничего общего с любовью. Просто слитость двух тел, предощущение каждого движения, будто нас выкроили из одного куска. Оттого мы и молчали тогда — чтобы не разрушить очарования.
Может быть, протанцевать вот так всю жизнь — это и есть счастье? Может, брачные законы аристократов вовсе не так грубы и жестоки, как это считается?
«Интересно, кому пришлось вместо меня идти в Дом Ивэйна? — подумала я. — До смерти любопытно, а спросить неудобно. — И тут же одернула себя: — Клуша ты, Кайрен. Прекрати кудахтать».
Наконец я набрела на отца. Он беседовал с двумя юнцами из нашего Дома. Судя по заносчивому виду, они еще находились в том счастливом возрасте, когда позволяется трепать языком и проказничать.
Мы поздоровались. Отец, конечно же, не посмел показать, как он рад моему приезду. Для главы Дома выказывать слабости неприлично. Он только пожал мою руку, улыбнулся глазами и спросил:
— Как ты находишь нашу юную чету, Кай?
Я рассказала о своих наблюдениях.
— Мудрая Кай, — рассмеялся один из молодых людей. — Вы одобряете браки по расчету?
— А кого вы цените больше: друга, который прикроет вам спину в бою, или капризную девицу, которая швырнет вам в лицо ваши же подарки, если сочтет, что они слишком дешевы?
Мой собеседник неожиданно погрустнел:
— Не знаю, трудно сравнивать. Впрочем, как знать. Может быть, вскоре я смогу проверить ваши умозаключения.
Я с удивлением увидела, как вытягиваются лица нашей золотой молодежи.
— Господа, в чем дело? Случилось что-то очень ужасное?
— Видимо, нам скоро придется воевать, Кай, — сказал отец. — Тардам становится все теснее в своем королевстве. Ты же видела наших гостей.
— Видела. Забавные. А кто они такие?
— Светловолосый красавчик — посланник князя Веллирхейма, западного княжества тардов. По слухам, он пытается о чем-то договориться с нашим королем, — траурным голосом объяснил юноша.
— А о чем он может договариваться? О заключении союза против Баркхейма, — добавил его товарищ.
Тут я наконец все поняла и посочувствовала ребятам. Их подло обманули, подсунув вместо беззаботной куртизанки Юности какую-то дурно пахнущую старуху — Войну.
В хрониках, которые я читала в Храме Тишины, рассказывалось, как асены, а через двести лет и тарды высадились на острове.
Цереты — коренные жители этой земли, — не сражаясь с захватчиками, покорно ушли в горы, на скудные каменистые земли. А асены основали свое королевство — Лайю, Благоуханную Землю.
Потом явились тарды и началась война. Асены были плохими воинами, и очень быстро львиная доля острова оказалась под властью их противников. Заодно разлетелись на осколки последние церетские княжества.
Впрочем, с тардами оказалось возможным неплохо поладить и с успехом торговать. И все благодаря их дурацкому порядку наследования. Вся земля в тардском королевстве считалась собственностью короля, и он поровну делил ее между сыновьями. Стравливая наследников друг с другом и давая им под огромные проценты займы на ведение войн, асены превратили тардов в дойное стадо.
Но последний король сплоховал. Из его потомства выжило лишь двое сыновей. Старший получил Баркхейм, Страну Кораблей на востоке, младший — Веллирхейм, Страну Полей, западное княжество. А между ними узким клином была зажата Лайя, земля асенов.
— И что же, у этого Вестейна есть шансы? — полюбопытствовала я.
— Очень может быть. Почему-то король предпочитает слушать его, а не своих советников- аристократов. Кроме того, хоть все дамы Аврувии уже трубят о рыцарских достоинствах княжеского посланника, если мы откажемся, он может спустить па нас своих маркграфов. Тарды специально сажают на границах самых отъявленных бандитов.
И юноши тщательно изобразили на своих лицах мрачную покорность судьбе. Это смотрелось очень трогательно.
— Вестейн Вестгейр, — сказала я задумчиво.
— Что сие означает?
— Вестгейр по-тардски — Копье Запада.
— Ну вот, — вздохнул молодой человек, — еще одна крепость выкинула белый флаг.
— Кстати, премудрая кузина, — вмешался второй, — вы так хорошо осведомлены об обычаях тардов. Скажите, правда ли, что у них не существует брачных законов? И что они женятся лишь по взаимной склонности?
— Не знаю. — Я пожала плечами. — Наверное, бывает и так и эдак. Просто тарды — народ воинов, и женщин среди них всегда больше, чем мужчин. Поэтому, чтобы удержать мужа при себе, тардка старается внушить ему любовную страсть.
— А мужчина?
— Мужчина, как всегда, верит женщине. Тот, кто поумнее, старается придумать какое-то обоснование этому. Например, один тардский поэт учит, что женщина должна стать для мужчины одновременно супругой, возлюбленной и Дамой Сердца. Куда потом от такой денешься?
— Другими словами, они не видят различия между любовью и браком, а потому им не удается ни то ни другое?
Тут я почувствовала, что разговор приобретает опасный оборот. Еще немного пообсуждаем обычаи хардов, а потом дойдем до моей собственной злосчастной свадьбы. Поэтому я поспешно сказала:
— Если вам верить, сами асенки прославляют благородство этого тарда. Видите, каких успехов добились тардки в воспитании своих мужчин.
И, оставив кузенов поразмышлять над этим умозаключением, под руку с отцом удалилась.
— Ох, болтуны проклятые! — вздохнул отец. — Вот я недавно выписал из деревни одного мальчика, так милое дело — все время помалкивает.
Ответить я не успела. У меня все мгновенно вылетело из головы. По аллее поднималась женщина, встречаться с которой мне совсем не хотелось.
