– И тебе не стыдно говорить со мной подобным тоном в такой день? – Трагично повела подбородком свекровь и осторожно приложила платочек к аккуратно подведенным глазам. – У меня сын умер, если ты еще это помнишь!
– А у меня муж. – Холодно возразила я. – И я целый день занималась бумагами и похоронами, а вы даже из машины около больницы выйти не потрудились.
– Я плохо себя чувствовала. – Возмущенно воскликнула Ирина Матвеевна. – Да я чуть встала с утра… Да я таблеток целую пригоршню выпила, чтобы сил набраться достойно проводить сына в последний путь, да я…
– Я уже все это слышала, Ирина Матвеевна. – Вежливо перебила свекровь я. – Не стоит утруждать себя повторениями… Лучше расскажите, какая нужда вас сейчас привела в мой дом? Я рассчитывала немного отдохнуть, да и вы, сами говорите, плохо себя чувствуете.
– Во?первых, это не твой дом! – Надменно вскинула острый подбородок свекровь. – Это квартира моего сына, и я имею право приходить сюда тогда, когда мне захочется…
– А во вторых? – Слегка насмешливо поинтересовалась я, прекрасно понимая, куда клонит Ирина Матвеевна.
– Твои усмешки здесь совершенно не уместны! – Злобно сверкнула глазами собеседница. – Я пришла сюда для того, чтобы предупредить тебя, что деньги, принадлежащие нашей семье, тебе прикарманить не удастся! Ты обманом сумела затащить в свои сети доверчивого Сему, запудрила ему мозги, может, околдовала даже… Пока он был жив, я еще как то мирилась с этим, но сейчас, когда ты сжила его со свету, я приложу все усилия…
– Стоп! – Я так резко опустила на стеклянный столик фужер, что он жалобно зазвенел и едва удержался на тоненькой золоченой ножке. – Остановитесь?ка на этом пункте поподробнее. Это что намек или прямое обвинением меня в убийстве мужа? – Я так свирепо посмотрела на свекровь, что она заметно струхнула и сбавила обороты.
– Мы не в милиции, Полина, и я не прокурор, чтобы выдвигать обвинения…
– Тогда советую следить за тем, что говорите, Ирина Матвеевна. – Холодно посоветовала я. – Я бы на вашем месте поостереглась раньше времени сплетни распускать и глупости болтать на право и налево. До меня уже слухи доходить начали один нелепее другого. А вы ведь еще не знаете даже, как распорядился вашей судьбой Семен. Не опасаетесь, что в своем завещании он такие распоряжения оставил, что теперь вы от меня так же зависеть будете в материальном плане, как от него всю жизнь зависели?
– Он этого не мог сделать. – Побледнела свекровь. – Сема прекрасно знал о наших с тобой отношениях… Или мог? – Она вскинула на меня переполненные злобой глаза. – Говори, что ты там заставила его написать в завещании?
– Я не видела этот документ. И знаю о нем не больше вашего. – Я посмотрела на собеседницу и добавила. – Но уверена на сто процентов, что вам лично он распоряжаться ничем не позволил. Он сто раз говорил, что доверить вам капитал может только умалишенный или полнейший кретин. Уж извините…
– Он не мог так говорить о матери! Особенно с такой ….
– Со своей женой. – Напомнила я. – Так зачем вы пришли, может, все?таки скажете? Или так и будем оскорблениями до утра обмениваться?
– Скоро всему этому безобразию придет конец! – Свекровь резко выпрямила спину и надменно глянула на меня из-под густо накрашенных ресниц. – Ты много о себе возомнила, Полина, но смею тебя заверить, Сема был не так прост, как могло тебе показаться на первый взгляд…
– Я прожила с Семеном три года. – Уточнила я. – И до этого мы тоже были знакомы не два дня, как вы любите утверждать, а намного дольше…
– Уж не знаю, где и когда мой сын имел несчастье познакомиться с такой… женщиной. – Ирина Матвеевна презрительно поджала губы. – Вероятно все дело в том состоянии, в котором пребывал Сема последнее время… Он так много пил, совершал один безрассудный поступок за другим… Хотя я конечно, не осуждаю его, сын для матери всегда остается сыном…
– То?то вы его даже в психушку запихнуть норовили, когда он вам содержание урезал месячное… – С усмешкой напомнила я.
– Тогда он, действительно, был не в себе! – Свекровь даже покраснела от злости. – Иначе он никогда бы не женился на женщине подобной тебе! Да еще так поспешно! Но он не всегда был таким, ты думала, что полностью прибрала Семена к рукам, спаивала и развращала его всеми доступными способами, лишь бы без помех распоряжаться его… вернее нашими капиталами! Но я еще раз повторяю, ты не знала моего сына так, как знаю я. Я его вырастила и воспитала, а это что?нибудь да значит! Он сильно изменился в последние месяцы перед смертью, я смогла правильно повлиять на сознание моего сына, он, наконец, осознал, что для него действительно важно и дорого в этой жизни… Тебя ждет немало сюрпризов, дорогая Полина! Не пришлось бы локти кусать…
– Вы пришли только для того, чтобы предупредить меня об этом? – Спокойно поинтересовалась я, с некоторой даже жалостью глядя на раскрасневшуюся от возбуждения свекровь. – Не стоило так утруждаться. Это вполне могло бы до завтра подождать… А что до завихрений, которые в последнее время в голове у Семена начали возникать, то тут я с вами вынуждена согласиться… Мой муж здорово изменился…
– Поэтому он и стал тебе больше не нужен! – Никак не могла остановиться собеседница. – Такой Сема тебя не устраивал…
– Вы снова на что-то пытаетесь намекать, Ирина Матвеевна? – Ее злобные выкрики уже порядком меня утомили и начали почти болезненно отдаваться в глубине мозга. – Может, все-таки подождете до завтра? Раз вы так уверены в том, что Семен одумался и поумнел, то стоит ли унижаться до скандалов с таким ничтожеством, как я? Лично у меня нет никаких сомнений, новое завещание Семена все окончательно и бесповоротно расставит по местам. Каждый получит то, что ему причитается, и разойдемся с миром… Что вы сегодня от меня хотите услышать?
– Я хочу знать, как мой сын распорядился своими деньгами. Я нервничаю, разве ты настолько черства, что не можешь меня понять?
– Я еще раз повторяю, Ирина Матвеевна, я не имею понятия, что написано в этом документе. Даже по закону, если вы не в курсе, заинтересованной стороне запрещается присутствовать при составлении завещания, дабы никто не мог оспорить его, как написанное под давлением или внушением.
– Не прикидывайся, Полина. У Семы не было от тебя секретов… – В сердцах воскликнула свекровь и осеклась.
– Он сильно изменился в последнее время, сами же говорите. – Вздохнула я. – Я даже не знала о том, что он изменил свою последнюю волю буквально на днях…
– Я думаю, нам стоит уйти. – И я, и Ирина Матвеевна одновременно вздрогнули от неожиданности, услышав голос Ларисы, внезапно раздавшийся из дальнего угла. Похоже, свекровь тоже совершенно забыла о присутствии в комнате своей молодой спутницы. – Неужели вы не понимаете, что надеяться чего?либо добиться от этой черствой и бездушной женщины, просто смешно? Ей наплевать и на горе матери, и на смерть мужа…
– Да кстати, – я всем корпусом повернулась в ее сторону, – забыла спросить, а тебе что в моем доме понадобилось? У нас с Ириной Матвеевной хоть что-то общее есть, маловато, правда, но все-таки… А твоя комедия, милая, на мой взгляд, совершенно не уместна и даже где-то отчасти смешна и нелепа. Не стыдно было перед людьми рисоваться? Каждая собака знает, что Семен тебя не просто бросил три года назад, а цинично обманул надежды твоих родственников, женившись на … как вы там меня называете обычно? – Я мельком глянула в сторону свекрови. – На драной провинциальной кошке, кажется.
– На облезлой безродной кошке! – Презрительно процедила сквозь зубы та.
– Вам бы такой облезлой быть! – Я усмехнулась. – Не отказались бы а, Ирина Матвеевна? Глядишь, и не пришлось бы спутников за бабки бешеные нанимать…
– Сколько можно слушать издевательства этой женщины! – На глазах Ларисы появились вполне реальные слезы. – Давайте, уйдем отсюда, Ирина Матвеевна! Я сразу предлагала вам в суд идти, а еще лучше в милицию на нее заявить, пусть там разберутся, что она за птица, и откуда ее принесло на наши головы…
– Остынь, Лариса. Уж больно ты суетишься, девочка. Ирина Матвеевна постарше тебя да и поумнее,
