хотелось скандала и всяческих пересудов, которые неизбежно последуют после оглашения завещания… Я готова пойти на компромисс с тобой, лишь бы…
– Ты скажешь, наконец, в чем дело? – С раздражением перебила я. – Мне зверски надоели все эти ваши намеки, недомолвки, угрозы… Мы еще даже не видели, что там в своей последней воле наворотил Семен, а я уже устала от ваших претензий. Если тебе действительно есть, что мне сказать, говори. Хватит уже пустыми разговорами мозги пудрить. Я не могу обсуждать информацию, о которой даже приблизительно представления не имею.
– У нас с Семеном есть общий ребенок! – На одном дыхании выпалила Лариса и замолчала, напряженно дыша в трубку.
– Я рада за вас. – Довольно равнодушно отозвалась я. – А меня это каким боком касается, если не секрет?
– Это всех касается. – С вызовом сообщила собеседница. – И тебя, и Ирину Матвеевну…
– Семен признал твоего ребенка официально? – Сухо поинтересовалась я. – Кстати, если не секрет, у тебя кто девочка, мальчик?
– Девочка… – В голосе Ларисы сквозила явная растерянность. Она, вероятно, надеялась увидеть совсем другую реакцию с моей стороны на ее потрясающую новость. Настроенная на крики, угрозы и споры, сейчас она явно не знала, как себя вести на фоне моего довольно обидного равнодушия. – Ей уже почти три годика…
– Почти взрослая. – Улыбнулась я. – Так что насчет документов? Семен официально признал твою крошку своей дочерью?
– Он узнал о Юленьке не так давно… Мы не успели оформить бумаги… Но Семен не сомневался в отцовстве. – Услышав мою ироничную усмешку, заторопилась собеседница. – Он говорил, что девочка на него похожа, как две капли воды…
– Бедная крошка… – Почти про себя вздохнула я.
– У него, наконец, смысл в жизни появился! Это не мои слова, между прочим, а его собственные. – С вызовом продолжила Лариса. – У него ведь других детей нет. Вот вы говорите, что Сема здорово изменился в последние дни, а задуматься, с чем это связано, не пробовали случайно? Что может так кардинально и быстро изменить жизнь и характер уже вполне взрослого мужчины со сложившимися взглядами и привычками?
– К чему столько слов, Лариса? – Я опустилась в кресло и переложила телефонную трубку в другую руку. – Это все прекрасно и наверное чертовски правильно… то, что ты сейчас говоришь… Только я, ей богу, никак понять не могу, что ты все-таки от меня хочешь, к чему все эти разговоры, спешка, секретность?
– Не прикидывайся дурочкой, Полина. – С досадой отозвалась собеседница. – Юленька, хочешь ты этого или не хочешь, многое меняет в вопросе наследства…
– Не хочется тебя расстраивать, Лариса. – Перебила я. – Но если нет бумаг, доказывающих правдивость твоих слов, то и проблемы тоже вроде как нету… Я ничего не имею против твоей дочери, но Семен никогда не говорил со мной о том, что у него есть дети…
– То, что мы не успели оформить Юлю по всем правилам, ничего не меняет. Семен сказал мне, что у нотариуса есть подписанная им лично бумага, в которой все, как положено, про девочку написано. К тому же он не раз говорил мне, что ребенок для него стал именно тем смыслом, который он всю жизнь искал. С того момента, как он с Юленькой увиделся впервые, он дал себе слово, что все сделает для нее…
– Ты намекаешь на то, что в новом завещании он все отписал дочери? – Напрямик спросила я.
– Я практически уверена в этом. – Слегка замявшись, признала Лариса. – Иначе зачем бы ему вообще менять свою волю?
– Возможно. – Слегка подумав, согласилась я. – Когда, наконец, я услышу, что в таком случае ты хочешь от меня?
– Я уже говорила… Я бы не хотела скандалов и пересудов вокруг своей дочери… – Лариса говорила медленно, старательно выбирая подходящие слова, я терпеливо ждала, к чему же в конце концов приведут ее размышления. – В отличии от Ирины Матвеевны я понимаю, что брачный контракт, когда бы он не был составлен, по юридической силе не уступает завещанию… По крайней мере судебный процесс для нас обеих может оказаться не легким и растянуться на неопределенное время… Короче, я готова поделиться. – Решительно закончила она. – У Семена внушительное состояние, думаю, мы обе будем не в обиде. Тем более, что это и по совести правильно будет. Ты его жена, я мать его единственного ребенка…
– А как же насчет улик, которые указывают на то, что я приложила руку к смерти мужа? – С насмешкой напомнила я. – Или при удачном раскладе на такие мелочи, как убийство твоего «горячо любимого» Семушки, ты вполне готова закрыть свои красивые карие глазки? Может, даже и спасибо мне скажешь? Ну, не сейчас, а потом когда?нибудь… Месяца через два?три, когда виллу на Багамах для себя и вашего любимого отпрыска прикупишь?
– Я не понимаю тебя, Полина… – От растерянности Лариса даже начала слегка заикаться. – Что ты хочешь добиться таким поведением? Я предлагаю тебе вполне разумные вещи, а ты глупости говоришь… Ты что предпочитаешь все-таки судиться со мной и получить все наследство полностью? Но ты же умная женщина и должна понимать…
– Я уже сказала вчера и тебе, и Ирине Матвеевне, что не намерена ни с кем судиться. Это вы постоянно угрожаете мне несуществующими уликами …
– Улики вполне реальные…
– Пусть так. – С досадой отмахнулась я. – Хотя тогда не совсем ясно, какого лешего вы ко мне с ними зачастили? Сдайте их милиции, и тогда путь к деньгам безо всяких переговоров с такой принеприятнейшей для вас личностью, как я, будет открыт и свободен. Проще ничего и придумать нельзя. Что?то не верится, что тебе так уж сильно хочется со мной делиться…
– Скажи наконец, что ты думаешь по этому по поводу… Ведь теперь в связи с обстоятельствами многое изменилось…
– Только не для меня. Я говорила и повторю еще раз, я в точности исполню любую волю, которую мой муж посчитал нужным выразить в своем завещании… – Устало напомнила я. – Я так решила, и ему я обещала то же самое… Поэтому на мое поведение то, что написано в этой бумаге, сейчас уже повлиять не может… Не стану душой кривить, мне не хотелось бы остаться после смерти супруга без копейки денег и крыши над головой… Хотя этого, конечно, не случится. В любом случае, Семен твердо обещал мне позаботиться о моем будущем. А все остальное пусть идет своим чередом. Я предпочитаю не гадать, а спокойно дождаться шести часов, когда нотариус огласит официальную версию последней воли Семена. Раньше мы все равно дальше разговоров и скандалов не продвинемся…
– Но я хотела заранее прийти с тобой к соглашению, чтобы не устраивать сцен и пререканий на людях… – Упорно продолжала настаивать на своем Лариса.
– Можешь быть уверена, я до такого в жизни не опущусь. – Твердо пообещала я. – Даже если муж оставит меня голой, босой и голодной…
– Я не верю тебе, ты что?то задумала, поэтому и ведешь себя так нагло и вызывающе… – Пошипела в бессильной злобе собеседница.
– Твое право. Каждый, как говорится, меряет по себе… – Спокойно ответила я. – У тебя все? Или есть еще какие?то потрясающие новости? Тогда до вечера. – Так и не дождавшись от растерявшейся Ларисы ответа, закончила я и нажала рычаг телефона.
– Круто ты с ней! – Я вздрогнула от неожиданности. В дверном проеме я увидела улыбающуюся Анжелу. – Насколько я понимаю, госпожа Колесникова с самого утра посчитала нужным почтить тебя своим вниманием…
– И не говори. – Вздохнула я. – Только проснулась, вернее, если точной быть, еще и проснуться толком не успела, а воронье уже раскаркалось… Мало мне вчера было бесед с разъяренными дамочками, думала, хоть сегодня перед похоронами меня больше дергать никто не станет… Вчера свекровь чуть до печенок не достала, сегодня бывшая любовница мужа…
– Она что, вчера уже прискакала? – Удивилась Анжела. – Я, честно говоря, думала Ирина Матвеевна устала достаточно сильно, все-таки день тяжелый выдался, а она уже далеко не девочка… Интересно, что такого срочного она пожелала тебе сообщить, что не поленилась на ночь глядя из дома выползти?
