А ты что, Макс, нацист?
Да, нацист.
Тогда давай, бей меня!
Зачем?
Я же дагестанец, я же не русский. Вы же на улице бьете, бей меня здесь.
Так здесь зачем тебя бить?!
Может быть ты меня хочешь избить?
“Ну, может быть. Тем не менее не буду. Провокация какая-то. Все смотрят на реакцию”.
Нет, ни к чему это.
Да? А почему на улицах наших бьют?
Ты посмотри, они лезгинку пляшут в центре Москвы.
Ну, может быть они не правы, конечно. Они же молодые, они еще не уважают традиции. А вот зачем вы их бьете?
Так, мы тоже молодые. Мы не уважаем их традиции.
Спор быстро перешел в академическую плоскость, уже другие стали вмешиваться. Рамс пошел на тему “Зачем плясать на Манежке лезгинку?”, “А зачем бить их за лезгинку, надо как-то проблему цивилизованно решать...” Закончилось, в общем-то, ничем.
Что-то как-то не хотят здесь дружно принимать идею национал-социализма. Я считал, что, как обычно, полчаса агитации и все уже идейно за НС. А получилось не так. Контингент такой, что им все по фигу, кроме денег. Кто-то поддерживает эти идеи, кто-то нет. Но ВСЕ говорят: “Да, зачем это вообще тебе нужно?! Надо деньги зарабатывать!”
Адаптация к неволе.
Сижу я в этой хате и понимаю, что люди взрослые и “Sieg Heil!” их не сагитируешь. Надо на более цивилизованную пропаганду переходить, больше интеллигентных слов в речь впихивать, приводить доводы не только морального плана, но и экономические. Оттачиваю новую область ораторского мастерства, смотрю, как на тот или другой аргумент реагируют... При этом “жить жизнью хаты” мне вообще не охота. В принципе, дольше дух месяцев я здесь не задержусь, – наивно думал я, – смысл мне вникать во все это. Они какие-то сериалы смотрят, людей с которыми пересекались обсуждают, планируют, кто что в передачке затянет. Причем вплоть до ста граммов сыра пармезан или пучка зелени. Заморачиваются. На хрен надо мне это все.
Первое время в тюрьме самое неприятное было просыпаться утром. Сны сняться совершенно обычные, что я на даче или я гуляю с девушкой, или бегаю где-нибудь с автоматом по городу, – обычные сны. Просыпаешься, глаз еще не открыл, понимаешь, что не дома. Вроде как даже в тюрьме. Но, думаешь, может это все приснилось, может, окажусь в своей кровати. Глядь – нихрена, опять камера, опять эти стены, опять сокамерники. Черт. Проверка. На следующий день то же самое. И каждый раз, когда просыпаешься чувствуешь, -подушка, матрац – значит все тот же не стон. Дома-то я спал на специальной циновке, она тоненькая, практически на полу спал и без подушки. Прикрывался тоненьким одеялом, а здесь и подушка сверху, на ухе лежит, и матрац относительно мягкий, – уже все понятно. И каждое утро надежда, что все это приснилось. Тоскливая, бессознательная практически надежда. Каждое утро начинается с облома. К вечеру привыкаешь, принимаешь эту мысль, даже днем принимаешь, но с утра это особенный удар. Бац! Сиди. Понимай, что ты в заточении.
Читал по ночам. Заказал себе в библиотеке книг, плюс в камере нашел кучу – Андрей много читал. Лежу, читаю – то Ницше, то Лукьяненко. Взял в тюремной библиотеке Ницше. И я понимаю, что одна и та же книга на воле и в тюрьме воспринимается совершенно по-разному. На воле я просто читал книжки как советы жизненные, мировосприятие, а в тюрьме это полное мироописание. Переосмысление бытия идет. Например, фраза “преступник только в тюрьме может спокойно уснуть”. На воле подумал, что бред какой- то. Почему в тюрьме лучше?! На воле всегда спиться и лучше и мягче. Хотя у меня лично не было проблем со сном ни в тюрьме ни на воле, какие бы проблемы не намечались, я всегда спал нормально, и бессонница у меня была от волнения только перед первым приговором. Но эту фразу надо воспринимать образно. Я понял, что в тюрьме меня не убьют, и это было самое интересное. На воле я никогда не мог расслабиться: заходил в подъезд, всегда доставал нож. Когда мы с Малютой жили в одной квартире, мы оба доставали оружие еще на парковке, где ставили машину. Заходили в подъезд, поднимались на лифте не на свой этаж, а на этаж ниже и дальше шли пешком. Было куча мер предосторожности. Машину никогда не ставили около дома. Старались не ходить по людным местам без оружия, на всякий случай, потому что врагов очень много. В тюрьме этого нет, тебе ничего не угрожает в этом плане. И можно расслабиться. Конечно, не надо терять бдительности, но расслабиться можно. Прямо физически ощутил спавшее напряжение последних лет борьбы. И Ницше мне начал нравиться все больше и больше.
Пришла мне передача от папки. Продукты, шмотки, мыльно-рыльные принадлежности... Я обрадовался! Значит, меня нашли! Знают, где я! Понимаю, что меня сныкали специально. Раз тюрьму разрисовали, значит ищут, только найти не могут. Я же понимаю, что мне должны передачку сделать. Вещи передать. У меня ж при задержании даже трусов не было! Приехал со сборов – все трусы грязные. Конечно, без мамы-бабушки жить. Даже без девушки. Закинули все белье в машинку, но вынимать и развешивать неохота было. Утром одеть нечего. Да пофигу! Так, в джинсах одних и пошел... В камере мне подогнали семейные трусы, но я такие никогда не любил. Теперь папка нормальные “боксеры” передал... Но главное, что нашли меня! Значит и адвокат скоро придет.
Вскоре мне принесли квитанцию за деньги расписаться. Их мне тоже перевели не жидясь, сразу пятнашку.
Это, кстати, очень важно – переводить зекам деньги на ларек. Надо просто придти на почту и сказать, что хочу сделать перевод. Назвать адрес содержание и имя, кому именно они адресованы. Через какое-то время приносят бумажку, расписался за получение. Дальше у нас, например, было так, что раз в месяц приносят прайс-листы. Там можно заказать и лапшу, и каши, и молочку, и фрукты, и мясные продукты, типа колбасы, и канцелярку и предметы гигиены – они-то и есть “мыльно-рыльное”. Встал, чуть-чуть поехал, опять лег читать. Заниматься неохота – какой смысл – я здесь все равно не на долго. Общаться мне тоже не охота, потому что это не соратники, они мои идеи не разделяют, они мне не друзья, что мне с ними по душам разговаривать? Неделю где-то потерпели, потом меня подтягивают:
Максим, а ты чего ничего не делаешь? Почему ты с нами не общаешься? Почему ты жизнью хаты не живешь?
Так на фига?! Я выйду через два месяца.
Так просто ты не выйдешь отсюда. Ты пойми – тебе сидеть еще долго. У тебя сейчас какая статья?
282-ая.
Так на тебя 209-ую повесят, – 209ая – это бандитизм. – Сейчас поймают каких-нибудь скинов молодых которые скажут, что ты у них лидер. И все, у тебя по любому уже банда и организация нескольких убийств. А любой на тебя наговорит, лишь бы самому поменьше получить.
Такое легко может быть. Причем люди вменяемо мне все это объясняют и я понимаю, что положение
