дней шли без пищи, спасаясь лишь изредка попадавшимися яйцами аллигаторов с отвратительным запахом мускуса, как вынуждены были есть полоски кожи, употребляя даже собственные ремни, чтобы обмануть измученные голодом желудки, и как в истощенном состоянии, шатаясь от усталости, появились, наконец, в виду Панамы. Панамы, которая была предупреждена и приготовилась встретить их пушками и конницей, превосходя их в численности в три раза.
- Если бы только испанцы отогнали свой скот из саванны, где мы расположились на ночь перед боем, то мы бы от голода стали для них легкой добычей. И я бы сейчас не рассказывал вам об этом. Но скот все же остался, молодые волы и лошади. Мы убивали животных и ели мясо почти сырым. Так, милостью божьей, мы смогли восстановить свои силы, провести атаку и взять штурмом город.
- Милостью божьей! - возмущенно воскликнул майор. - Это богохульство, сэр!
Но де Берни остался спокойным.
- Вы слишком нетерпимы, майор, - только и сказал он.
- К ворам? Конечно. Я называю вещи своими именами, сэр. И можете не стараться придать романтический ореол грабежу Панамы. С каким бы искусством вы не рассказывали о нем, все равно это останется только грабительским набегом, а люди, участвовавшие в нем - Морган и его головорезы - останутся кровожадными бандитами.
Ввиду такого оскорбительного поведения майора, капитан сильно встревожился. Кем бы ни был месье де Берни сегодня, от прежних времен, когда он занимался ремеслом буканьера, у него в жилах должна была течь горячая кровь. Если она вскипит, может произойти беда, а капитан не хотел ничего подобного на борту «Кентавра». Он начал было обдумывать план вмешательства, но француз, по-прежнему не проявлявший признаков раздражения, опередил его:
- Понимаете ли вы, майор, что ваши слова можно расценить почти как измену? Клянусь честью, это упрек вашему королю, который не разделяет вашей слишком чувствительной честности. Поскольку, если бы он относился к Генри Моргану, подобно вам, то никогда бы не возвел его в рыцарский сан и не доверил бы ему пост губернатора Ямайки.
- Верно, - поддержал его капитан Брансом, надеявшийся смягчить опрометчивость майора. - И надо добавить, что месье де Берни служил у сэра Генри Моргана в должности лейтенанта, чтобы помочь в наведении порядка на морях.
Возражение на эти слова последовало не от майора, а от самого де Берни:
- Ах, все это уже в прошлом. Я подал в отставку и подобно вам, капитан, еду домой наслаждаться заслуженным отдыхом.
- Не имеет значения. Тот факт, что вы занимали этот пост и владели званием королевского офицера, невзирая на Панаму, Порто-Бело и все остальное, должен быть достаточным для майора Сэндза.
Но майор не собирался уступать.
- Вы прекрасно знаете, что поставили вора ловить другого вора. Можете петь дифирамбы вашим буканьерам, сэр. Но вы сами знаете, что они стали настоящим бичом, и чтобы избавить от них моря, вашего друга Генри Моргана купили рыцарским достоинством, а офицерские звания давали его бывшим сообщникам.
Месье де Берни пожал плечами и откинулся в кресле, спокойно потягивая вино. Своим немного презрительным поведением он как бы подчеркивал нежелание спорить. Его место занял капитан Брансом.
- Однако, именно сэра Генри Моргана надо благодарить за то, что сейчас можно безопасно плавать по морю. Хотя бы это говорит в его пользу.
- Его заставили это сделать, - усмехнулся майор. - Однажды его захватили дома - и едва не повесили за вероломство, с которым он пренебрегал своими новыми обязанностями. Как будто можно верить таким людям! Только угрозы заставили его выполнить обещание, за которое ему заплатили заранее. Допускаю, что после этого он энергичней взялся за дело очищения морей. Но ничто не заставит меня забыть, что именно он и ему подобные наводили ужас в этих водах прежде.
- Надо все-таки отдать ему должное, майор, - доказывал Брансом. - Сомневаюсь, что кто-то другой смог бы сделать то, что сделал он. А чтобы положить конец беспорядкам на море, ему нужны были свои люди.
Но майор не сдавался. Будучи раздраженным, он в пылу скоро опрометчиво коснулся вопросов, которые еще вчера забота о Присцилле заставляла его обходить стороной.
- Положить конец, говорите вы? А мне помнится, приходилось кое-что слышать о пирате по имени Том Лич, который все еще разгуливает по Карибскому морю, бросая вызов Моргану.
Лицо Брансома потемнело.
- Том Лич? Будь он проклят! Но Морган еще доберется до него. Везде известно, что Морган предложил пятьсот фунтов за голову последнего буканьера.
Месье де Берни, отставив свой бокал, оживился.
- Он не буканьер, капитан. И мне обидно слышать такое именно от вас. Том Лич - всего лишь подлый пират.
- Точно, - поддержал его Брансом, - это самый страшный головорез из когда-либо бороздивших моря. Жестокий зверь без чести и жалости, поднявший оружие против всех и стремящийся только к грабежу.
И он пустился в описание ужасов, характеризовавших действия Лича, пока де Берни не остановил его, подняв длинную изящную руку.
- Вы вызываете отвращение у мисс Присциллы... Заметив ее бледность, капитан попросил у нее извинения и закончил мольбой:
- Господи, приведи поскорей этого грязного негодяя к вечной стоянке в море.
Мисс Присцилла вмешалась в разговор:
- Вы уже достаточно наговорились о пиратах, - заметила она с укором, заставив майора осознать, наконец, неприличность своего поведения.
Затем она наклонилась к месье де Берни и улыбнулась ему самой милой улыбкой, вознаградив его за необыкновенное терпение и самообладание.
- Месье де Берни, может вы сходите за гитарой и споете нам еще раз?
Француз пошел исполнять ее просьбу, тогда как майор, пребывая в дурном настроении, удивлялся, почему отвратительное прошлое этого искателя приключений произвело столь малое впечатление на его подопечную. Решительно, ей необходимо пожить спокойной сельской жизнью в Англии, чтобы впредь видеть мир в истинном свете.
4. ПРЕСЛЕДОВАНИЕ
Историческая правда в отношении сэра Генри Моргана и пресловутого Тома Лича настолько четко выявилась в разговоре в каюте «Кентавра», что автору остается добавить совсем немного.
Конечно, власти припугнули Моргана за недостаток рвения в выполнении поставленной перед ним задачи по искоренению морского разбоя, сильно распространившегося в Карибском бассейне. Строгость подействовала на него, и вскоре после выхода из Берегового Братства он проявил чудеса в исполнении долга. Подействовала сама сила примера. Тот факт, что он стал под знаменем закона и порядка с последовавшим за этим роспуском пиратского флота, где он был адмиралом, заставил людей, следовавших за ним, вернуться к мирным занятиям: заготовке ценной древесины и работе на плантациях. Многих привлекла объявленная Морганом общая амнистия с предоставлением в кредит 25 акров земли каждому флибустьеру, который пожелает оставить море. Тех же, кто дерзко продолжал пиратствовать, он преследовал энергично и безжалостно, чтобы заслужить от правительства не только выговор или угрозу смещения с поста. Однако, несмотря на все его усилия несколько грабителей все еще уходили от него, и власти не постеснялись предположить, что Морган, возможно, ведет двойную игру и получает дань от тех, кто остается на свободе.
Сэр Генри был не только взбешен этим намеком, он опасался основанного на нем серьезного обвинения, результате чего мог лишиться головы. И тогда старый пират понял, что приняв рыцарское
