Хотя есть ему сейчас не хотелось. После милой беседы в парке, тот маленький скейтер будет первым, кого он инициирует, его первым даром отцу, Омеге. Ну, как от этого не захотеть секса?
– Есть будете? – спросил Мистер Д из-за плиты, где переворачивал на сковородке мясо. Маленький техасец был полезным не только в качестве проводника в мире Общества Лессенинг или убийцы, он так же оказался вполне достойным поваром.
– Нет, я сейчас наверх. – Лэш бросил ключи и мобильный телефон на гранитную столешницу. – Оставь еду в холодильнике и закрой за собой дверь.
– Да, сэр.
– Завтра ночью выезжаем. Подберешь цель в семь. Ты знаешь, где его забрать.
– Да, сэр.
Эти два слога – любимый ответ сукиного сына – еще одна причина, почему он до сих пор ходил и был вторым по положению в Обществе.
Лэш прошел через кладовую и столовую, и повернул направо к резной лестнице. Когда он впервые увидел это место, оно было пустым, здесь не было ничего, лишь остатки былой роскоши: шелковые обои, дамасские шторы и одно крыло с подголовником. Теперь, особняк был полон антиквариата и скульптур, везде лежали ковры. Конечно, привести этот дом в полный порядок займет больше времени, чем он думал, но ведь за ночь все дерьмо не вынесешь.
Лэш взбежал по лестнице, и в его ногах была легкость, а тело как будто пело, пока он расстегивал на ходу пальто, а затем и пиджак.
Приближаясь к Хекс, он хорошо осознавал, что то, что начиналось для него как месть, превратилось в зависимость: ожидавшее его по другую сторону двери, было чем-то гораздо большим, чем то, на что он рассчитывал.
Сначала казалось, что все просто: он взял ее потому, что она забрала кое-что у него. Там, в колонии, в той пещере, она нажала на курок своего пистолета и накачала свинцом грудную клетку его личной сучки. Что было неприемлемо. Она отняла у него его любимую игрушку, а это аккурат тот случай, когда око шло за око.
Когда Лэш привез ее сюда и запер в своей спальне, его целью было методично вынуть из нее душу, по частям разрушить разум, эмоции и тело и пропустить через такое дерьмо, которое согнет ее так, что она сломается.
А затем он хотел выбросить ее, как испорченную вещь.
По крайней мере, таков был план. Но становилось совершенно ясно, что прогибаться она не собирается.
О, нет. Эта женщина была титановой. Запас ее прочности был неисчерпаем, и синяки на его теле служили тому доказательством.
Подойдя к двери, Лэш остановился, чтобы снять одежду. Просто, если ему дороги его шмотки, будет лучше оставить их здесь, прежде чем он войдет внутрь, ведь, как только он к ней приблизится, тряпки превратятся в ничто.
Он расстегнул пуговицы на брюках, снял и положил на стол запонки, скинул с себя шелковую рубашку.
Хекс оставила на нем следы. Своими кулаками. Ногтями. Клыками.
Его член запульсировал, когда он посмотрел на раны и синяки. Он исцелялся быстро, спасибо за это крови отца, что текла в его венах густым потоком, но иногда повреждения, которые она ему наносила, держались долго, и это возбуждало до чертиков.
Являясь отпрыском зла, становишься способным на многое: владеть или убивать, и все же смертная сущность Хекс была иллюзорным трофеем, к которому он мог прикоснуться, но не забрать.
И это делало ее особенной. Драгоценной.
И поэтому он... любил ее.
Потрогав сине-черный синяк на внутренней стороне предплечья, он улыбнулся. Сегодня ночью он должен отправиться к своему отцу для участия в инициации, но сначала он немного поупражняется со своей женщиной и добавит в свою коллекцию пару царапин. А перед уходом оставит ей немного еды.
Как за любым ценным животным, за ней нужно ухаживать.
Протянув руку к дверной ручке, он поморщился, когда подумал о вопросе кормления более глобально. Она была симпатом лишь наполовину, и ее вампирская сторона его беспокоила. Рано или поздно, ей потребуется то, чего не купишь в ближайшем супермаркете... и чего он сам не сможет ей дать.
Вампирам нужна была вена представителя противоположного пола и с этим ничего не поделаешь. Если такова твоя биология, ты умрешь, если не вонзишь зубы и не глотнешь свежей крови. И Хекс не могла взять это у него, так как то, что теперь текло в его теле, было черным. В результате, парочка его людей, которых он оставил при себе, искали для нее молодого мужчину-вампира, но пока возвращались ни с чем. В Колдвелле практически не осталось гражданских.
Хотя... у него был один, в состоянии анабиоза.
Проблема в том, что он знал этого ублюдка еще со своей прошлой жизни, и сама мысль о том, что она возьмет вену у того, кто когда-то был его другом, выводила его из себя.
Более того, придурок был братом Куина – не та кровная линия, с которой ему хотелось бы связываться.
Хотя не важно. Рано или поздно, его люди притащат сюда кого-нибудь – они обязаны это сделать. Потому что он планировал еще долго играть со своей новой любимой игрушкой.
Открывая дверь, он улыбнулся:
– Привет, дорогая, я дома.
***
На другом конце города, в тату-салоне, Блэй старался сосредоточиться на том, что происходило с плечами Джона. Было что-то гипнотическое в том, как игла вырисовывала темно-синие линии. Время от времени, художник делал паузу, чтобы вытереть кожу белым бумажным полотенцем, а затем снова приступал к работе, и жужжание заполняло тишину.
К сожалению, сколь бы увлекательным это зрелище ни было, Блэй не смог сконцентрироваться на нем достаточно, чтобы упустить из вида, когда именно Куин решил трахнуть человеческую женщину: сначала парочка мило ворковала и обменивалась случайными поглаживаниями по рукам и плечам, а потом эти поразительные, разноцветные глаза посмотрели в сторону входной двери.
А мгновение спустя, Куин подошел и убедился, что она на самом деле заперта.
Этот зелено-синий взгляд старался не встречаться со взглядом Блэя, когда его владелец вернулся к татуировочному столу.
– Ты в порядке? – спросил он Джона.
Когда Джон поднял глаза и кивнул, Куин быстро показал жестами: «
Пожалуйста, скажи, что ты возражаешь, подумал Блэй. Пожалуйста, скажи ему, что он должен остаться здесь.
– Я буду рядом, если понадоблюсь. Даже если мне придется выскочить оттуда без штанов.
Куин усмехнулся.
– Договорились.
Последовала короткая пауза, а затем он отвернулся, так и не посмотрев на Блэя.
Женщина прошла в другую комнату первой, и, учитывая то, как она покачивала бедрами, она уже была готова к тому, что произойдет, равно как и сам Куин. Затем его крупные плечи наклонились, он отодвинул ткань, нырнул внутрь, и занавеска снова вернулась на место.
Освещение комнаты и анорексичная тонкость ткани обеспечивали отличное представление того, что происходит за занавеской, и Блэй прекрасно видел, как Куин обхватил женщину за шею и притянул к себе.
