- Или вы и так все поняли?
- Понял, понял, благодарю…
- Костя, дайте слово для ответа Кириллу Алексеичу! - требовала француженка.
- Я повременю, если можно, - сказал Назаров.
33
Юля и Майданов находились в это время в комнатушке под названием 'Радиоузел'. Здесь полно металлического хлама на шатком столе, проволочек, лампочек… Юля, теперь уже полностью информированная обо всем, карябает стол отверткой, и лицо у нее заплаканное, жалкое, горестно- некрасивое.
- Нет, ты мне объясни, - требует она, морща лоб. - Я знаю, что бывает предательство, читала… Но чтобы собственная мама? Это же дикость какая-то…
- Значит, насолила ты ей, - объяснил Майданов не мудрствуя. - Чем и как, сама знаешь… Слушай, она не работает?
Юля мотнула головой.
- Ну вот. Сидит дома, скучает…
- Теперь она еще не так заскучает! Мне бы угол любой и хотя бы пятьдесят рэ в месяц! Как это сделать? Как?!
Надо было отвлечь ее, тут годилась любая чепуха, и он сказал:
- Пятьдесят рэ… На тигрицу в зоопарке - и то больше идет. А ей ни платьев, ни сапожек не требуется, ни колготок…
- Если не знаешь, что говорить, молчи! - двумя кулаками сразу Юля треснула его и расплакалась снова. Он неловко гладил ее по голове…
34
- Слово Кириллу Алексеичу! - опять воскликнул женский голос.
- Товарищи, ну дайте человеку покушать спокойно, - заступилась за него Эмма Павловна. - Это вам не педсовет… Вот, ей-богу, Кирилл Алексеич, я дома с удовольствием всех принимаю, я это люблю… пироги мне удаются, кто из наших пробовал - все в восторге. Но нет смысла возиться - потому что сойдутся и сразу начнут 'о родном заводе'…
- Но это же понятно, Эмма Павловна! - сказала Марина. - Здесь просто не получается - выключить станок и уйти…
Учительница французского застучала вилкой по стакану:
- Перегибаешь, Маринка! Оставь нам времечко на личную жизнь!
- Вот именно! Только эти фанатики могут так рассуждать, - обиженно добавила Эмма Павловна. - Класс вместо семьи, что ли?
- Перегибаю, согласна, - потухла Марина. - Это у всех по-разному.
Ощутилась неловкость. Осторожно, даже ласково высказалась Ольга Денисовна:
- Ну что же, это можно понять: личная жизнь учителя и внеклассная работа - совпадают. только вот содержание этой работы…
- Что?
- Таинственно! Поделились бы с нами опытом, Мариночка, - это же всем интересно… Считается, что ключ к 10 'Б' только у вас!
- Ну, это не так… И потом, этот ключ, если он существует, ребята дают сами. Кому и когда хотят. И конечно, без права передачи посторонним…
- Товарищи! - уловив напряженность, встал Константин Мишин. - Я притащу музыку, а? Сейчас она будет в самый раз!
И, посчитав молчание знаком согласия, он исчез.
- Так мы вас слушаем, Мариночка, - мягко напомнила Ольга Денисовна. - Про ключ - это очень образно, мы оценили… А внеклассная работа?
- Ольга Денисовна! Да это и не работа вовсе… это общение.
- Тем более. Почему-то по вечерам. Почему-то не со всеми, а с какими-то избранными…
- А кто к вам ходит, Марина Максимовна? - страшно заинтересовалась Алина. - Алеша Смородин, да? Еще кто? Адамян?
- Не вспоминайте при мне эту фамилию… - вздрогнув, попросила Эмма Павловна. - Сегодня я его вышибла в присутствии Кирилла Алексеича!
- Адамяна Евгения? - переспросил физик. - Удивлен. Я ему симпатизирую.
- Дело не в симпатиях, - сухо заметила Ольга Денисовна. - А вообще выдворение из класса - это капитуляция перед учеником, есть прямая инструкция на этот счет. И давайте не говорить все сразу…
Долго молчавший Назаров обратился к Марине:
- Я поддерживаю Ольгу Денисовну: мне интересно про это ваше общение…
Она смутно улыбнулась:
- Ну как это рассказать? Читаем стихи. Слушаем музыку - у меня есть хорошие записи… Это неправда, будто им нужны только шлягеры из подворотни… Как-то они сами сложили песенку, там есть такие слова:
Сударь, когда вам бездомно и грустно,
Здесь распрягите коней:
Вас приютит и согреет Искусство
В этой таверне своей…
- А дальше? - спросила француженка.
- Минутку, - вклинилась Ольга Денисовна с немного сконфуженной улыбкой. - Все это хорошо, только вы там замените слово 'таверна'. Это в переводе на русский - трактир, кабак. Кто-нибудь решит, чего доброго, что у вас трактир для учащихся. Замените, правда.
-
- Да кто угодно… Достаточно заглянуть в словарь.
- А зачем туда заглядывать, Ольга Денисовна?
- Ну, Мариночка… сначала учебники, а теперь уже и словари в немилости?
- Себе надо верить, Ольга Денисовна,
- Браво, - поддержал ее Сумароков. - Но зря вы так реагируете, Марина. Вот уже побледнели…
- Потому что этот разговор не вчера начался, Олег Григорьевич! Со мной же все время проводят работу под девизом 'как бы чего не вышло'…
- Ничего странного, - сказал физик. - Сделал же Антон Павлович своего 'человека в футляре' педагогом. Имел для этого основания, как ни грустно…
- И до сих пор имеет, вы сами видите… Ребята ходят домой к учителю, пьют там чай - 'какой пассаж!'. Сочинили песенку - 'батюшки, не кабак ли там?!'. Шлифуют свои убеждения, вкусы, учатся их отстаивать - 'а зачем, а почему там, а не в актовом зале?'.
Назаров счел нужным остудить ее:
- Перебор, Марина Максимовна. Я не слышал здесь таких нелепых вопросов.
- Они подразумеваются! - крикнула она.
Ольга Денисовна потемнела лицом и встала:
- Стало быть, знакомьтесь: 'человек в футляре' - это я… Спасибо, Мариночка.
