деле частенько случаются! Вот как она оказалась в конце автобуса? А? Вопро-ос!
Власов пожал плечами, еще раз глубоко затянулся, выпустил дым, затушил, ткнув в землю бычок, тяжело поднялся на ноги и задал самый главный вопрос, пульсировавший в голове с момента, когда увидел ее глаза:
— Как она?
— Тяжелая, — вздохнул Кондратьев. — Но живая. Ее и тех двух тяжелых девочек бортом в нашу областную клинику отправляем.
— Хорошо, — кивнул Власов, — спасибо, Василь Кузьмич.
— Сбрендил, что ли? — возмутился Кондратьев.
— Наверное, — невесело усмехнулся Власов.
— Говоря по-научному: постстрессовый синдром, а по-простому: отходняк обыкновенный.
Фигня! Впрочем, ты сам про это подробно и прекрасно знаешь. Пройдет. Я с ними полечу, проконтролирую. А ты, Игорь Николаевич, давай домой, душ и грамм сто коньяка на грудь. Сразу полегчает!
— Нет, — отказался от заманчиво манящей перспективы Власов, — за вами поеду.
— Точно сбрендил! — утвердил предположение Кондратьев. — Куда поедешь? Ты весь в кровище, в грязище с ног до головы, да и в таком состоянии тебе за руль нельзя! Хватит с нас сегодня происшествий!
— Да, — осмотрев себя, с удивлением согласился Власов. — Помыться не мешало бы.
Дашка все еще находилась в операционной.
Власов успел добраться домой, сам не помнил как — на силе воли и с помощью такой-то матери. Долго отмывал в душе въевшуюся в поры, в волосы засохшую кровь и грязь, постоял под контрастным душем, выпил обжигающий крепкий кофе, побросал в сумку вещи. И вместо положенных двух часов на приличной скорости до областного центра доехал за полтора. Ни разу не посмотрев на спидометр, пропускаемый всеми гаишниками по пути.
И вышагивал у дверей операционного отделения, стараясь заткнуть тревожные мысли, предположения худшего и страхи за Дашку.
Белой скромной мышкой из дверей выскользнула молоденькая медсестрица, та же, которая уже выходила к нему, когда он приехал, сообщить новости об операции.
— Игорь Николаевич, — пролепетала тоненьким голоском скромняшки. — Меня Антон Иванович послал сказать, что операция продлится еще как минимум час. — И заспешила, чуть повысив голосок: — Но Антон Иванович просил передать, что все идет хорошо, осложнений нет!
— Спасибо, — сухо поблагодарил Власов.
И заставил себя добавить обходительной мягкости в голосе.
Все! Мозг врубился на привычный ритм работы, анализа, оценки обстановки и принятия решений.
— Машенька, я правильно запомнил? — намекнув губами на улыбку, спросил он.
— Да, — слегка зарделась девица.
«Как таких блеющих в хирургии-то держат?» — раздражился Власов, но тон заданный выдержал:
— Маша, скажите, здесь есть где-нибудь поблизости приличное кафе или ресторан, где можно перекусить?
— У нас очень хорошее кафе на первом этаже! — оживилась хирургическая девуля. — Частное. Там очень прилично готовят.
— Машенька, а вы не могли бы оказать мне любезность и принести оттуда пару бутербродов и кофе, или что там еще есть? — И, узрев меняющееся выражение ее лица на недовольное, поспешил предотвратить отказ: — У меня никаких сил нет, честное слово.
Эту лабораторную мышь явно не следовало информировать, что он не собирается отходить отсюда, пока не дождется конца операции и не узнает, как там Дашка.
— Хорошо, я схожу, — подобрела медсестрица, демонстрируя интерес к Власову.
Да бог бы с ней, господи! Обычно он игнорировал трепет девичий таких вот Машенек в свой адрес — молодые еще, не сильно умные, что уж теперь! Но сейчас это при-хе-хе с интересом его раздражало и было настолько неуместно, что так и подмывало разъяснить девоньке эту неуместность.
Но он сдержался, а куда деваться? Достал портмоне, вытащил из него купюру и сунул ей в ладошку.
— Ой, это много! — пискнула мышка заинтересованная, сверкнув глазками.
— Себе что-нибудь возьмите, не просто же так вам ходить! — подбодрил Власов.
И все! Он уже про нее забыл!
Сел на диванчик, вполне удобный такой диванчик для ожидающих врачебного приговора родственников, откинулся на спинку, уперся затылком в стену и прикрыл глаза. И почему-то вспомнил так ярко, подробно тот момент, когда увидел Дашку первый раз.
Он приехал в Москву под вечер. Снял квартиру с охраны, зашел, кинул сумку и портфель у порога и, не раздеваясь-разуваясь, двинулся открывать все окна — выветрить характерный застоявшийся запах жилья, редко посещаемого хозяевами. Распахнув окна, запустил в дом бодренький морозный сквознячок, поспешивший заполнить пространство, задувая мелкие, тающие на лету снежинки в дом.
Власов снял пальто, туфли и плюхнулся в кресло, расслабляясь. Вроде и не устал — полтысячи верст до Москвы из своего Кукуева он пролетал знакомым до мелочей маршрутом, особо не замечая и не уставая, включаясь сразу по приезде в дела и проблемы насущные.
Ладно! Отрелаксировал немного — и хватит. Вон уж и квартиру выхолодило.
Закрывая окна, он обдумывал завтрашние вопросы и встречи. На сегодняшний вечер тоже запланирована встреча, хоть и деловая, но в режиме дружеских посиделок с хорошим знакомым Михаилом Байковым, партнером по прошлому бизнесу и потенциально возможным по нынешнему, в зависимости от застольных переговоров.
Упомянутый Байков не замедлил напомнить о себе звонком телефона.
— Да, — отозвался Власов.
— Игорь, привет, — с ноткой покаяния в голосе поприветствовал Байков. — У меня тут полная задница! Мои немцы прилетели на день раньше! Просят пардону, что-то там лепечут про изменившийся график! Это у немцев-то! Прикинь! Совсем Европа опупела, если у немцев могут меняться какие-то графики! Или их кризис доконал, как думаешь?
— Думаю, этих никаким кризисом не изведешь! — двинул версию Власов. — Я так понял, что наша встреча отменяется?
— Ну уж нет! — горячо возразил Байков. — Зря я, что ли, тебя месяц ждал! Ты на сколько в Москве задержишься?
— Дня на три.
— Выкроишь окно часа на три для меня? По возможности вечерком, чтоб без суеты посидеть?
— Попробую, но обещать не буду.
— Нет, ну вот же засада! — жаловался с жаром Байков. — И именно сегодня! И не пошлешь же козлов!
— Да ладно, — урезонивал Власов. — А когда не засада была?
— Да это-то ладно! С тобой мы по-любому встретимся, буду за тобой три дня ходить, пока не освободишься! Но у меня сегодня намечался театр с Юлькой, я ей три недели назад обещал, специально день выбрал, чтоб после театра к тебе! Представляешь?
Власов представил. Весьма красочно, с наметками диалога, близкого к реальности. Юлька категорически не понимала и не принимала причин отказов от планов досуга под грифом «работа».
— Работа — это не жизнь! — с тупой убежденностью заявляла она. — Значит, вы плохо работаете, если не можете ее нормировать!
При этом сама работала в одной из самых крупных корпораций, но жестко разделяла рабочие часы и остальную жизнь. А если начинала занудствовать… До потрохов достанет — ховайся, кто может!
— М-да, — посочувствовал Власов Мишке. — Ты действительно попал!
