— Потому что я застал вас в таком виде, будто вы только что сбежали из лягушачьего болота.
Молли выдавила из себя улыбку.
— Однако вы остряк.
Он засмеялся, уперся руками в загородку, отделявшую кухонный уголок, и наклонился к ней с этой своей завлекательной улыбочкой.
— Полагаете, я должен сказать, что вы были восхитительны?
— И ко всем своим грехам добавить еще и ложь?
— Может быть, это не ложь.
— А может быть, вы лягушка? Этим бы все объяснялось.
Он улыбнулся.
— У вас есть возможность поцеловать меня и проверить, не превращусь ли я в принца.
Необъяснимым образом сердце сбилось с ритма.
— И не мечтайте, — отрезала она.
— Ворчунья.
— Вот и считайте так. Я не прихожу в восторг, когда меня застают врасплох.
— Видимо, нет смысла говорить вам, что вы остались бы очаровательной даже если бы обмазались грязью с головы до пят?
Она засмеялась.
— Ладно. Вам черный или с молоком?
— Черный; покрепче, без сахара.
Угадала! Молли подала ему кружку, взяла свою и пошла на залитый солнцем дворик позади коттеджа. Ее дворик тоже был обращен к озеру и доступен взгляду любого прохожего — нашла где разлечься с маской на лице! Но в тот момент никого вокруг не было… Она села на стул и сунула ноги под столик для пикника. Джек сел рядом, стал глядеть на озеро и тоже протянул ноги под стол. Тогда она быстро убрала свои ноги, чтобы не соприкоснуться с ним.
— Роскошное утро. — Он закинул руки за голову, сцепил пальцы и широко зевнул. Майка туго обтянула мышцы на его груди, и Молли поскорее отвела глаза и стала считать уток на озере, дожидаясь, когда утихнет сердцебиение.
— Как же получилось, что вы оказались не нужны детям? — спросила она, когда убедилась, что в состоянии наконец говорить.
— Там у них оказалось много помощников, Ника была очень довольна. Она встретила девушку, которая вчера учила ее рисовать.
— И вы решили пойти и соблазнить меня? — спросила она с улыбкой, чтобы прогнать остатки обиды. Вообще-то, несмотря на эпизод с маской, она была очень довольна тем, что он пришел. С ним весело, а она сто лет как не веселилась.
— Что-то в этом роде, — с улыбкой ответил Джек. Глаза у него были теплые и добрые и лучились морщинками в уголках. В груди у нее размякло; что за нелепость, быть не может, чтобы он заинтересовался ею. Пустой флирт, не более того.
Он допил кофе и с видимым сожалением уставился на дно кружки.
— Еще? — автоматически предложила она.
Его улыбка была ленивой, довольной, сексуальной.
— С удовольствием, но вместе с вами.
— Вам опять черный?
— Будьте добры.
Она сделала кофе, принесла и поставила перед ним.
— Недавние исследования показали, что избыток черного кофе может привести к стерильности, но ваши четверо детей опровергают это утверждение, — заметила она с усмешкой.
В глазах у него что-то изменилось.
— Это еще неизвестно, — тихо сказал он. — Они не мои дети.
— Не… — Молли вдохнула воздух полной грудью. Опять вляпалась! — Не ваши?! — переспросила она.
Если не его, то чьи? Кто он им — дядя? Крёстный? Друг? Может быть, отчим? Они зовут его Джек. А где их настоящие родители? Или они дети его бывшей жены?
— Их родители умерли, — ответил он по крайней мере на один из вопросов.
Ее накрыла волна сочувствия, и скачка мыслей на миг прекратилась.
— Какой ужас, — пробормотала она. — Как? Что случилось?
Джек вздохнул.
— Ник был моим напарником, — безучастным тоном начал он. — Его убили, когда он работал под прикрытием. В это время его жена была беременна, но он этого еще не знал. Во время беременности у нее обнаружили рак.
— О нет! — Молли зажала рот рукой, чтобы удержать вопросы и дать Джеку договорить.
Он продолжал:
— Из-за ребенка лечить ее было нельзя. Она умерла, когда Нике было пять месяцев.
— И вы взяли детей, — мягко добавила она, отчаянно им всем сочувствуя.
— Да. В любом случае Тому я крестный отец. Я женился на Жанне еще до того, как родилась Ника.
Этого она никак не ожидала.
— Однако вы не теряли времени, — не задумываясь, брякнула она, и его лицо окаменело.
— Я не мог терять время, поскольку его у меня не было, — жестко сказал он и отодвинул стул. — Пойду заберу Нику. Спасибо за кофе.
И он ушел, поставив полную кружку на стол. Молли машинально подхватила ее, вылила кофе в раковину. Как она могла оказаться такой бестактной? Как можно обвинять его в поспешной женитьбе на матери этих детей, если она ничего не знает?
— Какая же я дура, — пробормотала Молли. Теперь Джек не станет с ней общаться. И поделом.
Но она сразу позабыла о себе, подумав о детях. Как, должно быть, горевали они о родителях! А маленькая Ника вообще не видела отца и не помнит мать… Боль за детей захлестнула ее.
Каково было Джеку потерять друга, а потом и жену? Любил ли он ее все те годы? А дети? Как они это пережили?
Она всхлипнула и смахнула слезу. Бедняжки. Растут без матери. Кто их утешит, когда они ушибутся или испугаются? Кто расскажет им, особенно Эми и Нике, обо всем, что девочки должны знать, а мальчики понимать?
Джек для них и мать, и отец.
И что же он за человек такой — все взвалил на себя! Или полный дурак, или ангел.
Как бы то ни было, он остался с детьми, тогда как большинство мужчин убежали бы без оглядки, не взяли на себя такую ответственность.
Джек еще больше вырос в ее глазах, и она снова пригорюнилась. Неужели их начавшиеся было дружеские отношения безвозвратно испорчены? Как жаль! Он сейчас так нуждается в помощи, и ей почему-то безумно хочется оказать ему эту помощь.
Джек ждал Молли у входа на картинг. Она говорила, что днем у нее картинг, и он собирался извиниться за то, что сорвался. За это ему не раз попадало от матери Жанны и первое время от детей. Следовало остаться и все объяснить ей, а он вместо этого умчался, как капризный мальчишка, и, наверное, оставил ее смущенной и расстроенной.
Проклятие.
А вот и она, в джинсах, майке и кроссовках, неуверенно приближается к нему. Он пошел ей навстречу:
— Извините…
— Извините…
Он невесело засмеялся, и она улыбнулась, робко и настороженно.
