Собака…
— Аранта? — позвала она.
Но, присмотревшись, поняла — нет, это не Аранта. Большая серая собака, похожая на восточноевропейскую овчарку. Аранта была сенбернаром.
— Кто ты? — спросила она, думая, надо ли ей бояться.
Собака склонила голову набок и снова дотронулась шершавым языком до ее щеки.
«Наверное, тебя совсем не надо бояться», — подумала Душка и, улыбнувшись, погладила странного пса по голове, с нежностью сказала:
— Это ты прогнала Юлиана? Какая же ты умница, малышка!
И в этот момент Волк почувствовал себя самым счастливым на свете существом.
Они еще долго шли — теперь вместе, — и Душка рассказывала ему все, что с ней произошло, и Волк слушал ее болтовню, понимая далеко еще не все, но уже радуясь, что больше не нужно прятаться.
Наконец вдали замаячил поселок и показался купол церкви. Душка остановилась перед церковью и, посмотрев наверх, увидела крест, похожий на тот, с помощью которого она разбила шар.
— Подождешь меня? — спросила она Волка.
Он был согласен ждать хоть всю жизнь.
Она вошла внутрь.
Первое, что она увидела, было распятие. На одно мгновение, всего одно, совсем маленькое, ей показалось, что это — Игорь.
Она закрыла глаза и сжала кулачки.
Он был похож на Игоря… Она должна была выполнить свое обещание.
Поэтому девочка подошла к кресту и медленно опустилась на колени.
— Я пришла, — просто сказала она, глядя в лицо Бога. — Я очень долго шла. Там был глухой лес. И плохой человек. Но еще, Господи, там был очень хороший человек. Может быть, он был грешным, но он смог меня спасти. Поэтому, Господи, прости ему грехи. И Ариадне — тоже…
После этого девочка поднялась с колен и пошла к выходу. Мягкое прикосновение к плечу заставило ее остановиться. Она вздрогнула, потому что души ее коснулся липкий страх.
«Юлиан, — подумала девочка, съеживаясь, как от удара. — Он настиг нас…»
Она обернулась и не смогла сдержать вздоха облегчения. Обычный старенький священник смотрел на нее ясными и добрыми глазами.
Дело было даже не в том, что от старика исходил такой же дух, как от Игоря. Тепла и доброты.
Дело в том, что он был ПРОСТЫМ ЧЕЛОВЕКОМ. А значит, обладал самой сильной магией, способной повергнуть в прах даже самую Черную из Черных магий.
Он обладал ДУШОЙ.
— Чем я могу помочь тебе, детка?
Душка уткнулась ему в живот и разревелась.
Отчаянно, по-детски, как плачут перепуганные и обиженные дети одиннадцати лет.
— Ну, маленькая, успокойся…
Он гладил ее по волосам и не знал, что ему делать с этими слезами.
Что ему делать с этой странной девочкой, такой маленькой и такой взрослой, с хорошеньким, перемазанным пылью личиком. Со спутавшимися волосами… И с таким взрослым взглядом, в котором было слишком много боли и мудрости, чтобы это мог выдержать ребенок…
И тогда она начала рассказывать ему о Старой Пустоши. Она говорила долго, иногда останавливаясь.
Старик слушал ее, и иногда ему начинало казаться, что этого не может быть — слишком страшно все это.
Но девочка смотрела на него такими глазами, что он понял — все это правда. Может быть, где-то она наделяла Юлиана слишком большой силой, но…
Дело ведь было не в Юлиане?
Он все смотрел на эти пухлые детские щеки в грязных разводах слез, на плюшевого мишку, прижатого к груди так, будто это самая большая драгоценность в мире. На ее уставшие глаза…
Он вдруг понял, что в ее глазах на одну секунду мелькнуло нечто великое, загадочное — и непостижимое.
Как человеческая душа, обретшая себя в страданиях.
И в этот момент он окончательно поверил, что девочка рассказывала ему правду.
— Я вернулась, — сказала девочка дому. — У меня сегодня день рождения…
Усадив Бадхетта на полку и накормив Волка консервами, оставшимися после Аранты, девочка притащила из отцовской комнаты пишущую машинку и поставила ее на стол.
Волк, подумав, что, видимо, к этой гадости придется привыкнуть — он имел в виду совершенно невкусные мясные консервы, — устроился у ее ног.
Девочка посмотрела в окно, за которым начиналась темнота, и вспомнила все, что с ней приключилось.
— Вот так, Волк, — сказала она, неожиданно угадав его имя. — Придется нам бороться со страхом. Раз уж эта падаль им питается, надо научить людей смотреть им в глаза и не бояться. Как ты думаешь, Волк, мы с этим справимся?
Волк не ответил ей. Он был занят более важным делом — он отдыхал.
Девочка легкими движениями пальцев коснулась клавиш.
И, повинуясь ее мыслям, на бумаге появилась первая строчка.
«Уже пятый день в городе шел дождь».
Девочка хотела написать еще и еще — мысли переполняли ее, но усталость была сильнее.
И когда в комнату заглянула луна, она увидела только спящую девочку, собаку у ее ног, так похожую на лесного хищника, смешного плюшевого медвежонка и удивилась тому, что наконец-то в доме стало спокойно.
Она отправилась дальше, вниз по течению неба, и увидела пустую поляну с останками языческого капища и полурассыпавшийся ветхий домишко, возле которого сидел человек, похожий на змею.
Человек поднял к луне свои безумные серые глаза и погрозил ей кулаком.
Судя по всему, он был либо глупцом, либо безумцем…
Впрочем, для луны не было различия в этих понятиях. Кроме того, он мало занимал ее. И она спокойно поплыла дальше, оставляя Юлиана наедине с собственным безумием.
ЭПИЛОГ
Мальчик собрал свои игрушки и почувствовал, что ему совершенно не хочется ехать в этот Змеиный Источник.
Совершенно не хочется…
Не потому, что так уж дорог ему город, в котором погибла его сестренка.
А просто потому, что ему не нравилось название.
Но маму нельзя было уговорить — с тех пор, как она увидела это объявление в газете, что в поселке Змеиный Источник нужен учитель русского языка и литературы, ее будто подменили.
Она стала похожа на ребенка, которому показали конфетку в красивой обертке. Там ей обещали, что она забудет о горестях. Она забудет о том, что когда-либо омрачало ее жизнь, окунувшись в наслаждения. Все ее желания исполнятся — так было написано там.
И хотя сам мальчик не очень-то верил в такие глупые обещания, мама, уставшая и постаревшая, была рада этому поверить.
