– В любом другом ему шею намылят. Он умудрился рассориться со всей городской шпаной.
– И как, по-твоему, к этому отнесется Тагаев?
– А тебя это волнует? – задала я встречный вопрос.
– Меня волнует твое будущее. И я бы хотел, чтобы ты серьезно…
– Ты хотел, чтобы мы расстались с Тимуром, – напомнила я. – Теперь ты чего хочешь?
– На смену ему тут же появляется этот тип. Ты хоть что-нибудь о нем знаешь? Сколько вы знакомы?
– С таким отношением мне никогда не выйти замуж, – пробормотала я. – Успокойся, я не собираюсь бежать за ним на край света и оставлять Тимура тоже не собираюсь. Теперь, когда мой выбор уже не бросит тень на всю твою команду, я вполне могу связать с Тимуром свою судьбу вполне официально. – Идея Деду явно не приглянулась, а я ядовито продолжила: – Или ты убежден, что из тюрьмы ему не выйти? – Это понравилось ему еще меньше.
– Если он виновен… – сурово начал он, но даже его эта мысль не увлекла. – Иногда очень трудно поверить в очевидные вещи, – подумав, изрек он.
– Ты хочешь сказать, что Тагаев убил девушку?
– Разве есть другие подозреваемые?
Я отошла к окну и поглядела на деревья в парке.
– Не хочу критиковать твои действия, – непривычно мягко заговорил Дед, – но пока ты добилась только одного: в городе назревает бандитская война, которую мы и в худшие годы смогли счастливо избежать. Не мне тебе говорить, что благими намерениями выстлана дорога в ад. Очень удобно действовать, как велит сердце, гораздо сложнее поступать правильно.
– Ты человек государственный и мыслишь масштабно, – съязвила я. – А я…
– Вот именно, – перебил Дед, вздохнул и заговорил тихо и доверительно: – Больше всего на свете я хотел бы видеть его в тюрьме. А еще лучше – на кладбище. Я ненавижу его так, как только может ненавидеть один мужчина другого. Он отобрал у меня самое дорогое – тебя, хуже того, он не сделал тебя счастливой. Это я тебе говорю как частное лицо, а теперь… сделай все возможное, чтобы его вытащить. Я прошу об этом тебя, потому что только тебе могу доверять. Несмотря на всю ту глупость, что сидит у тебя в башке, на твои вымышленные обязательства по отношению к нему и прочую чушь, я знаю, ты не станешь запихивать в тюрьму невиновного, лишь бы освободить своего любовника. Тут кое-кто уже готов расстараться… Если он виновен, значит, виновен, если нет…
Дед поднялся и пошел в холл, я последовала за ним, наблюдая, как он обувается. Ни он, ни я более не произнесли ни слова. На прощание он все-таки по-отечески поцеловал меня и удалился. Я задумалась, чего в его словах больше: откровенности или хитрости. Теперь вроде бы все зависит от меня: останется Тагаев в тюрьме – Дед избавится от душевных переживаний, не останется – душевные переживания никуда не денутся, зато в городе будет тишь и благодать. В любом случае старый змей в выигрыше.
– Кто это был? – заглядывая в кухню, спросил Стас.
– Мой бывший работодатель.
– Звал назад?
– Сообщил, что мои дурацкие действия нанесли серьезный урон.
– Ему?
– И ему тоже. Вот что, мне надо навестить одну старушку.
– Можно нам поехать с тобой?
– Ты что, боишься оставаться один? – удивилась я.
– Конечно, у тебя кругом враги, теперь и у меня тоже.
– Поехали, – не стала я спорить.
Торчина Анна Григорьевна сама открыла нам дверь. На вид ей было никак не меньше восьмидесяти, седенькая, сгорбленная, в очках с толстенными линзами. Ее вид, однако, не вызывал уныния и скверных мыслей о грозящей старости. Напротив, старушка казалась довольной жизнью и вкуса к ней явно не потеряла.
– Вы Оля? – спросила она, улыбнулась и добавила: – Проходите.
Полчаса назад я позвонила ей, чтобы договориться о встрече. Стаса с Сашкой я оставила в машине, чтобы не смущать старушку.
– Вот сюда… сейчас будем чай пить.
Я устроилась за столом, заинтересовавшись видом из окна. Прямо напротив был угол дома, где жила Гаврилова. Окна ее квартиры выходили на противоположную сторону, подъезда не увидишь.
– Вот тут оно лазает, – проследив мой взгляд, ткнула пальцем бабуля.
– Кто – оно? – улыбнулась я.
– А кто ж его знает. В темноте шасть вот по этим выступам. Юркий, вроде обезьяны. И за углом скроется, его и не видно.
Чисто теоретически человек мог подняться по стене и пролезть в окно третьей квартиры. Но квартиру проверили и следов взлома не обнаружили. Плюс калитка с замком, собака… и зрение у старушки так себе. Однако это единственная зацепка.
– Вчера опять лазил, – удовлетворенно сообщила старушка. – И калитка скрипела. Я нарочно окно открыла, дай, думаю, послушаю.
