– Хочешь, но сам еще об этом не знаешь. А мне со стороны видней. Ты же с детства понимаешь, что достоин большего. Вот теперь и подумай, что можно сделать.
Павел, и в самом деле, задумался, но через минуту тряхнул головой и резко заявил:
– Понятия не имею. У меня нет ни единой мысли. Ну, может, кроме вариантов с его добровольной отставкой или если его уволят, но это маловероятно.
Марина лежала молча, и Павел подумал, что она уснула. Он уже хотел укрыть ее пледом, как вдруг услышал ее тихий голос:
– А ты хорошо подумал?
Вздрогнув от неожиданности, Павел ответил:
– Ну, да. Хотя, есть еще один вариант – его смерть, но это уже из области фантастики. Соркин здоров, как бык и нас еще с тобой переживет.
Марина подняла голову и пристально посмотрела Павлу в глаза:
– Я не ошиблась в тебе. Ты и вправду достоин большего. Прости, что начала этот разговор. Больше я к этой теме не вернусь – ты и сам знаешь, как лучше.
Павел угрюмо кивнул ей в ответ, но в следующую ночь, как, впрочем, и в последующие несколько дней, он много и тяжело размышлял.
Глава XIX
Зачем мне его смерть? Если я его убью, то кем я стану после этого? Убийцей. Нет, не такой ценой и ни за что на свете. И смогу ли я это сделать? Способен ли? Наверное, не способен… Но, стать директором – это же…
От такой мысли у Павла захватило дух. Только сейчас он понял, что его сегодняшнее предназначение – занять место Соркина. Это именно то, чего ему не хватает. Хватит быть все время вторым. Но, как это сделать? Как сделать так, чтобы никто ничего не заподозрил? Боже мой, я болен! Я собираюсь убить человека. Разве, это я?! Разве так меня воспитала мама? Это ведь невиновный ни в чем человек. У него есть семья, двое детей. Нет.
Нужно дождаться, пока его отправят на пенсию. Тогда все будет по справедливости. Но, где гарантия, что он меня через неделю не уволит? Я ведь вижу, как он ко мне относится. Зачем он меня назначил своим замом? Ошибся? Нет, вряд ли. Почему, тогда, избегает меня?
И тут Павла осенило. Как же я раньше не догадался?! Здесь дело не чисто. Зачем Соркину назначать заместителем того человека, с которым до этого даже за руку не здоровался? Здесь может быть только одна причина – он назначил меня замом потому, что уготовил мне какую-то особую роль. Роль козла отпущения! Ему нужен «калиф на час». Скорее всего, Соркин, как и Овчаров, а может быть, и они вместе, занимаются какими-то темными делами, а меня собираются подставить. Видимо, запахло «жареным», и эти жулики попытаются свалить свои грехи на меня. Мол, это заместитель мой, негодяй, подписывал все бумаги у меня за спиной. А я чист перед законом. Это он вор, а я здесь ни при чем.
Вот она, правда. Павел стал соображать быстрей. Это Соркин готовится подложить мне свинью! Выходит, я прав. И дело здесь не в моих амбициях, а в инстинкте самосохранения. Ясно как день – Соркин ставит меня вместо Корчного, но при этом неприветлив со мной и постоянно отстраняет меня от большинства дел, чтобы я не вникал в их суть. Я только и делаю, что подписываю документы на ходу, не читая их. Он уже за меня все решил. Боже! А если я уже подписал что-то не то?!
Павла прошиб холодный пот. Это он охотник, а я жертва. Пройдя на кухню, Павел оперся на краешек стола и задумался. Пойти в милицию, пока не поздно и все рассказать? А смысл? Стоп. Я ведь сам шантажировал Овчарова и взял у него деньги. Если его арестуют, то арестуют и Соркина. В таком случае, я пропал. Овчаров обязательно расколется и перекрутит все так, что я окажусь самым виноватым. Что же делать?
Павел обхватил голову руками и тихо застонал. Все вернулось. Правду говорят – как аукнется, так и откликнется. Конечно – Овчаров с Соркиным одна банда и действуют они коварно и беспощадно. Естественно, ведь я уже замешан в шантаже, а значит, являюсь идеальным кандидатом на роль крайнего. Выходит, я скручен по рукам и ногам. Все учли, гады. Как же я был слеп до этого?! Я даже не задумался, откуда на мою голову такие щедроты. Выход один – убить Соркина, а Овчаров мне не страшен. Он слишком труслив, чтобы «катить на меня бочку». Тем более, сейчас он мой подчиненный.
Но, как все провернуть? Да, так, чтобы никто не догадался?
Павел дрожащей рукой налил себе холодного чаю и сделал пару глотков. Отрава? Может быть. Но, я слишком мало контактирую с Соркиным. Подкупить кого-нибудь для этого дела? Нет, это свидетель и я никогда не буду спокоен. Автомобильная авария? Нет, это тоже очень сложно и нет никакой гарантии. Есть только один надежный способ… Нож. Хороший, большой нож, которым – «чик» и все.
Павлу стало жутко. Сейчас он реально находился перед невидимой чертой в жизни. Переступаешь ее и конец. Назад дороги уже не будет. Финал честной жизни. Хотя, какая она, к черту, честная. А, Овчаров? Нет, эта черта уже давно позади. Теперь уже все равно…
Он еще долго сидел на кухне и пытался найти оправдание своим помыслам. Смерть Соркина просто необходима. Это самозащита. И не он первым нанес удар.
Глава XX
– Приехали, Аркадий Иосифович, – послышался голос водителя, и Соркин очнулся от раздумий. Он и не заметил, как подъехал к подъезду своего дома.
– Спасибо, Сережа. Завтра утром заедешь за мной минут на десять раньше, надо заскочить кое-куда, – невесело буркнул он и вышел из машины.
«Волга» исчезла за углом дома, и Аркадий Иосифович открыл двери в подъезд. Странно, но внутри было довольно темно. Наощупь приблизившись к почтовым ящикам, Соркин стал возиться в поисках ключа от своей ячейки, но тут внезапно почувствовал какое-то движение у себя за спиной. Вздрогнув, он обернулся и увидел перед собой перекошенное от злобы дикое лицо Губского.
– Павел Антонович, что вы… – начал было Соркин, но при этих словах Губский выхватил длинный охотничий нож и изо всей силы воткнул его лезвие в живот Аркадия Иосифовича. Страшная боль пронзила тело директора треста, и он издал короткий крик, но Губский успел зажать его рот ладонью и еще раз провернул лезвие в брюхе жертвы. Соркин медленно оседал на пол. Вокруг него образовалась лужа крови.
В любую секунду может кто-нибудь появиться! Надо бежать.
Павел поспешно обыскал карманы убитого и вытащил оттуда бумажник. С запястья своей жертвы он снял золотые часы.
Перчатки долой. Нож не брать. Пусть подумают, что это обычное ограбление.
Павел проворно сбросил с себя старый плащ, окровавленные перчатки и тихо вышел на улицу. Вокруг ни души. Главное – не нервничать.
Пройдя три квартала, он свернул налево и увидел автобусную остановку. На ней стояло несколько человек, но никто на Павла не посмотрел. А, кому какое дело до молодого человека, пусть даже без верхней одежды, который немного загулял и едет домой?
Вскоре подъехал автобус, и Павел уселся в конце салона. Все позади. И на душе спокойно. Как будто с рыбалки едешь.
Да, нервное напряжение последних дней постепенно спадало. Теперь, конечно же, следует ждать на работе милицию. Сначала они будут все вынюхивать во дворе у Соркина, а потом, наверное, доберутся и до треста. Вот тут то и следует быть максимально осторожным – уж его-то, Павла, обязательно захотят допросить. В каких вы были отношениях с убитым, то да се. Что вы знаете о его друзьях, врагах, когда виделись с покойным в последний раз и тому подобное.
Самое главное – иметь железное алиби. Насчет этого Павел был спокоен. Официально, он уже второй день гостил у матери за городом. И так оно и было на самом деле. Мама Павла заболела, и он предупредил секретаршу, что уедет на несколько дней на дачу. Трудней всего было объяснить матери возможное появление милиции, но и тут он придумал целую историю о том, что, мол, может нагрянуть следователь и интересоваться насчет алиби Павла. Дело в том, что недавно ночью у нас на работе кто-то взломал сейф с крупной суммой денег и теперь опрашивают всех сотрудников. Ты им просто скажи, что такого-то числа я был рядом с тобой и все. Сама понимаешь, если им сказать, что у меня нет алиби, то меня просто затаскают по милициям. Оно тебе нужно?
