кинотеатре 'Смена'.
- Что делать будем? - спросил Белов.
- Ты старший, тебе и решать. Я только обеспечиваю операцию.
- Я же советуюсь с тобой, Евгений Иванович, ты же обстановку на своем участке лучше знаешь.
- Вот что я тебе скажу. Этот самый Кочан - мастер на все руки. Торгует книжками этими, папиросами рассыпными, билетами в кино. На моей территории несколько таких пацанов. Работают они на хозяина. Есть человек, который их всем этим снабжает. Мы пацанов задерживаем. Молчат. Видать, здорово он их запугал.
- Что ж ты, Евгений Иванович, раньше ими не занялся?
- Дорогой ты мой друг Белов, - Кузин встал, подошел к окну, отодвинул занавеску, - посмотри туда. Тишинка. У меня здесь столько всего, что до этих пацанов руки не доходят, а народу... Я сам третий. Так-то.
- Я думаю, мне с этим Кочаном повидаться нужно.
- Давай, он сегодня билетами торгует.
Они вышли на улицу. На город спустились мглистые сумерки. По Большой Грузинской проползали темные трамваи. В их глубине теплился синий свет маскировочных лампочек.
- Ты иди, Кочана этого сразу узнаешь по куртке хромовой желтой, сказал Кузин.
В кинотеатре 'Смена' в который уж раз шел американский фильм 'Полярная звезда'. На афише горящий краснозвездный самолет врезался в колонну фашистских танков. Сергей видел этот фильм в клубе управления. Он смотрел и смеялся. Американцы показывали некий колхоз 'Полярная звезда' и судьбы колхозников в годы войны. Да, несколько странно представляли себе войну люди, отгороженные от нее океаном. Этот фильм можно было смотреть, полностью абстрагировавшись от происходящих событий.
В маленьком зале, где находились кассы, толкался народ. Сергей огляделся и увидел парня в желтой кожаной куртке, кепке-малокозырке, традиционных сапогах-прахорях с напущенными на них брюками. Нет, совсем не пацан был этот Кочан. Отечное лицо, злые рыскающие глаза, расчетливо- вороватые движения. Он только что продал два билета какому-то военному и теперь оглядывал зал, ища нового клиента.
Белов подошел к нему.
- Здорово, Кочан.
- Здорово, - буркнул парень. - Билеты нужны?
- Нет. - Сергей полез в карман и вынул пачку 'Беломора', протянул Кочану. Тот взял, прикурил молча, внимательно разглядывая незнакомого человека.
- Ты кто такой? - спросил Кочан.
- А ты что, не видишь?
- Откуда?
- С Бахрушинки.
- Золотого знаешь?
- Его третьего дня 'цветные' за квартиру повязали.
Сергей прекрасно знал Бахрушинку, так назывался целый квартал домов бывшего купца Бахрушина в Козицком переулке. Там, так уж сложилось исторически, жила шпана центра Москвы.
Белову не раз приходилось бывать в этих домах, в которых до революции и при нэпе размещались игорные притоны, жили сапожники и портные, за ночь перешивавшие краденые вещи. Дурная слава была у Бахрушинки, куда как дурная.
Но на Тишинке человек оттуда пользовался уважением.
- Значит, повязали Золотого? - задумчиво спросил Кочан.
- Слушай, - Белов говорил, не выпуская папиросы изо рта. - Мне Витек книжку показывал с песнями.
- Пять красненьких.
- По сто двадцать отдашь, десять штук куплю.
- Толкнуть хочешь? - улыбнулся Кочан.
- Есть пацаны, возьмут.
- По сто тридцать.
- Давай, - Белов полез за деньгами.
- У меня сейчас нет, приходи через час в Большой Кондратьевский.
- Где там?
- У седьмого дома.
- Давай. Я бы и папирос у тебя взял тоже, пачек десять.
- Могу и больше.
- Больше завтра, сейчас при себе денег мало.
- Я бы тебе папиросы по четыре червонца продал.
- Завтра, а сегодня возьму немного.
Кочан исчез, растворился в толпе, штурмующей кассу с табличкой: 'На сегодня все билеты проданы'.
У Белова в запасе был целый час. Он вышел на темную улицу. Метель прекратилась. На остановке ожидала трамвая толпа народа. Сугробы почти закрывали окна маленьких, вросших в землю деревянных домов.
Белов зашел в автомат и позвонил Кузину.
- Кочан назначил мне свидание в Большом Кондратьевском через час. Придет с товаром.
- Твое решение? - спросил Кузин.
- Я думаю, надо брать.
- Давай.
МУРАВЬЕВ
В типографии пахло керосином. Запах этот особенно резко ощущался в холодном воздухе наборного цеха. Линотиписты работали в шерстяных перчатках с обрезанными концами пальцев. Иногда они прерывали работу и клали руки на теплый кожух машины, отогревая их.
- Холодно, - сказал директор типографии, - у многих начинается ревматизм и радикулит. Но люди работают в три смены, выполняем фронтовые заказы.
В цехе непривычно горели пятисотсвечовые лампы. После светящих вполнакала муровских малюток Игорю казалось, что он попал в царство света.
- Литеры, интересующие вас, изготовлены на третьем линотипе.
- Это на котором?
- А вон в углу.
Игорь и директор подошли к линотипу. На нем работала молоденькая девушка, укутанная в толстый платок.
- Нина Силина, комсомолка, стахановка, лучший наш работник.
- Она одна печатает на нем?
Директор усмехнулся:
- На линотипе не печатают. Но вам простительно. У них молодежная бригада. Три девушки. Прекрасные девчата, я вам скажу. Трудятся заинтересованно, умно. Борются за звание фронтовой бригады. Я за них головой отвечаю.
- Уговорили. А как у вас охраняется типография?
- Нормально, ВОХР.
- Оружие у них есть?
- А как же.
- Пригласите начальника.
Начальник охраны вошел в кабинет и вытянулся на пороге.
- Разрешите?
- Проходите, пожалуйста, садитесь.
