— Ты говоришь мне такие приятные вещи, — его глаза заискрились смехом, — что я чувствую себя как кот, объевшийся сметаны. — Он поцеловал ее. — Я чувствую себя заново родившимся. И должен сообщить вам, мисс Вильяме, что люблю вас.
— Я знаю… чувствую… Наверное, — сказала она беспомощно, — мне теперь трудно быть такой невозмутимой и сильной, какой все меня представляли.
— Думаешь, тебе нужно скрывать то, что ты изменилась? — спросил он. — Я, например, не хочу ничего скрывать.
— Ну, по тебе не так заметно, как по мне, что между нами произошло нечто важное, — сказала она с улыбкой.
— Знаешь, тебе нелегко будет вытащить меня из этой постели, а тем более из этой квартиры, — вздохнул он.
— Ты себя неважно чувствуешь из-за… — Она посмотрела на него с внезапным беспокойством. Он нежно прикоснулся к ее щеке.
— Нет, что ты. Наоборот, мне как никогда хорошо и спокойно. Она расслабилась.
— Сегодня суббота, мне никуда не надо идти. Он забрал пустой бокал у нее из руки и притянул ее к себе.
— И мне тоже, Нив. Подумать только, я больше никогда не буду сражаться с холодным и пустым пространством, где нет тебя.
— У тебя хорошо получается со словами, — прошептала она.
Но они все-таки вышли из дома в воскресенье вечером, решив навестить Тони. Увидев их в дверях, та сразу воскликнула:
— Я всегда знала это! Вы созданы друг для друга. Когда свадьба?
— Что будем делать со свадьбой? — спросил Роб в один из вечеров, когда они сидели, обнявшись, на знаменитой кушетке цвета фуксии в гостиной его дома в Вуллахре.
Нив нежно поцеловала его в шею.
— Моя мама будет в восторге от тебя, Роб Стоу. Значит, ты не против свадьбы с невестой в белоснежном подвенечном платье и прочими атрибутами?
Он погладил ее по волосам.
— Почему я должен быть против?
— А как ты отнесешься… знаешь, так получилось, что я отдалилась от своей семьи с тех пор, как приехала сюда. Как ты отнесешься к тому, чтобы устроить свадьбу там, у моих родителей?
— Нив, — он приподнял пальцем ее подбородок и поцеловал в губы, — я одобряю все, что ты собираешься делать, что ты любишь и чем занимаешься, я буду только приветствовать твою карьеру журналистки.
— Спасибо, — сказала она внезапно охрипшим голосом. — Я много думала об этом и, честно говоря, никогда бы не смогла бросить журналистику, в которой добилась кое-какого признания. Сейчас я подумываю о карьере независимой журналистки, как ты считаешь, дорогой? К тому же я не буду связана с рутинным сидением в редакции с девяти до пяти… Уверена, что Джордж… в свое время он дал мне немало хороших советов… — Она осеклась.
— И какие же это советы? — спросил он ее с интересом.
— Ну, разные, — беззаботно ответила Нив.
— В том числе и о нас с тобой?
— Ну… ты слишком любопытен, оставь мне хоть одну маленькую тайну.
В ответ на ее слова Роб, откинув назад голову, рассмеялся.
— Мой старый приятель Джордж! Ну-ну!
— Не только твой старый приятель Джордж, — лукаво улыбнулась Нив, — но и твоя старая приятельница Люси Кэмерон.
— Значит, мной манипулировали? — зловещим тоном произнес Роб, глаза его при этом искрились смехом.
— Думаю, что на самом деле нами обоими манипулировали все это время… Тебе это не нравится? — спросила она вдруг серьезно. — Я благодарю небо, что рядом оказался друг — назовем его так, — который подсказал мне, какую глупость я готова была совершить и от чего собиралась отказаться.
Роб привлек ее к себе и стал целовать.
— Я люблю тебя, — сказал он. — Вначале я полюбил тебя за твои глаза и походку, за твой ум и независимость, а теперь люблю за смех, люблю наблюдать за тем, как ты спишь. Так наблюдают за распускающимся цветком. От этого становится тепло и радостно на душе. — Кончиками пальцев он дотронулся до ее лица. — Не так давно ты сказала мне, что даже представить не могла, насколько отношения между мужчиной и женщиной могут быть прекрасны. Теперь я понимаю, что прежде меня не интересовала женская душа.
— Роб… — прошептала она еле слышно.
— Позволь мне закончить. Временами я был доволен тем, что у меня есть, но никогда не испытывал такого, как с тобой, не обладал столь прекрасным, чарующим созданием. Какие слова я еще могу тебе сказать?
— Ты уже сказал достаточно…
— Нет, я не мог выразить свои чувства, потому что был поражен в самое сердце. К счастью, в тебе нашлось столько веры в меня и мужества, чтобы пробиться сквозь ту смехотворную преграду, которую я воздвиг между нами, — с нежностью произнес он.
— Мне помогли другие люди.
Они посмотрели в глаза друг другу.
— До последней минуты я не была уверена, что поступаю правильно, — призналась Нив. — Но потом мне вдруг стало решительно все равно, правильно это или неправильно. Я просто знала, что ты мне нужен. Я… не могла быть целой без тебя.
— Интересно, понимаешь ли ты, как нужна мне сейчас и всегда будешь нужна?
— Слава богу! — с жаром воскликнула она, прильнув к нему.
— Эта свадьба…
На этот раз разговор о свадьбе начала Нив.
— В одном маленьком городке есть прелестная старая деревянная церковь. Там меня крестили и конфирмовали. В этой церкви очень просторный холл. Роб, — она села со встревоженным выражением на лице, — но она находится далеко от Вуллахры.
— Чудесная идея. Мне нравится.
— А что скажут твоя семья и твои друзья…
— Должны же быть, наверное, в городке какие-нибудь гостиницы или мотели?
— Да, конечно, целых четыре, но…
— Тогда все в порядке. У нас есть где разместить народ. О чем же еще беспокоиться?
— Тебе на самом деле понравилось мое предложение? Он поцеловал ее.
— Я думаю, что твое желание венчаться в церкви, в которой тебя крестили и конфирмовали, вполне естественно.
Месяц спустя состоялась свадьба.
Шепот пробежал по толпе, когда к алтарю под руку со своим отцом прошествовала в подвенечном платье Нив. Никогда еще она не была так ослепительно хороша. В церкви царила праздничная атмосфера: и представители высшего сиднейского общества, и простые местные фермеры, которых невеста знала с пеленок и среди которых выросла, впервые встретившись, прекрасно поладили друг с другом.
Нив хорошо понимала, что за это должна благодарить Роба. С того самого момента, как он впервые встретился с ее родителями и братьями, он сумел показать им, как ее любит. Он отнесся с большим почтением к ее отцу, очаровал мать и завоевал уважение братьев.
Было очевидно, что все родные и друзья на седьмом небе от счастья и гордости за нее.
В толпе собравшихся гостей блистали элегантно одетые дамы — мать Роба в бледно-зеленом платье, Молли Кондрен в широкополой шляпе и божественном наряде голубого цвета, о котором долго будут вспоминать в городке, Антония Симпсон в тайском шелке цвета карамели, Банни Фэншо в простом стильном
