Звонарёв.
Каждый гимназический год Аркадий с нетерпением ждал летних каникул. Летом Георгий Яковлевич забирал его с собой на конную ярмарку в Гжатск. Там они останавливались в доме давнишнего друга отца — учителя начальной школы Александра Матвеевича Коломина, долго пили чай вечером на открытой веранде, потом уходили спать в мезонин. Аркадий засыпал, предчувствуя радостный, необычно интересный день.
Ярмарка начиналась задолго до базарной площади. За несколько улиц она встречала людей весёлым гамом: ревели трубы балаганов, надрывались гармошки, конское ржание сливалось с пронзительными воплями зазывал. Пожалуй, нет ничего интереснее и пестрее конских ярмарок. И кого только не увидишь здесь! Вот цыган чёрный до синевы, рубаха красная порвана, а сапоги лаковые бутылкой, в ушах серьги золотые, рукой в перстенях тянет красавца коня. А тот упирается, мотает точёной головой, перебирает ногами в чулках. Чувствуется — не его конь. Ворованный. То-то пристав на цыгана из-под козырька глазами зырк, зырк. Но как докажешь? Не пойман — не вор.
А вон там с невозмутимым видом стоят тяжелоногие немецкие гунтеры, незаменимые в работе, и орловские рысаки, тонконогие, с горящими глазами, и стройные чистокровные арабы, и спокойные рысаки английских кровей, и даже верблюд. Чёрт знает, как он сюда попал!
Вокруг пропасть разного народа. Помещики, купцы, кавалерийские ремонтиры, цыгане и просто такие, что за кошельком внимательно следи.
Аркадия увлекала, ошарашивала эта пестрота. Может быть, именно тогда и проснулся в нём художник. Этот калейдоскоп красок и лиц, море звуков, которое, имело свой собственный колер, заставляли его вечерами, на память делать эскизы головы цыгана, лошади с гордо вытянутой шеей, балагана с зазывалой на балконе.
Он стеснялся брать с собой акварель и альбом, поэтому старался запомнить всё увиденное за день.
Приближался конец ярмарки. Уже гуляли в кабаках барышники, уже в кровь избили двух конокрадов, уже охрипли балаганные зазывалы и даже одуревшие от жары и непрекращающегося гомона городовые без прежней строгости поглядывали на гуляющих.
Георгий Яковлевич в уездной земельной управе заканчивал составление актов о приёме конского поголовья для Смоленского племенного завода. Завтра они с Аркадием должны уезжать домой.
За все десять дней отец и сын впервые вместе пошли прогуляться по ярмарке.
— Господа! Почтеннейшая публика! Сейчас состоится несравненный чемпионат по французской борьбе между чемпионом России и Берлина — Алексеем Кречетом и борцом инкогнито Чёрной маской! Спешите! Спешите! Вход полтинник! — ревел в жестяную трубу зазывала.
— Давай, папа, посмотрим. Я ведь этого никогда не видел. Интересно.
— Это не очень интересно, Аркаша. Да и какие борцы приедут в такую дыру! — Но, взглянув в умоляющие глаза мальчика, подошёл к кассе.
Сквозь рваный шатёр балагана пробивалось солнце. Манеж, посыпанный грязными опилками, старые скамейки. Потрёпанная занавеска отделяла манеж от кулис. Внезапно надрывно и хрипло заиграл граммофон. На манеж вышел невысокий человек в лоснящемся от старости фраке. Неведомые орденские знаки, очевидно купленные по дешёвке на каком-то рынке, звоном отсчитывали каждый его шаг.
— Начинаем наше представление!
Замолкший на секунду граммофон заиграл вновь, и на манеж выскочили гимнасты.
Аркадий почти не смотрел на арену. Он ждал борцов. За гимнастами появился старик с дрессированными собачками, потом девочка-наездница, в конце первого отделения какой-то толстый человек, покраснев от натуги, поднимал гири. И наконец штальмейстер объявил:
— Матч-турнир за звание чемпиона Западной России и обладание почётным кубком. Чемпион Варшавы, Вены, Берлина, Тифлиса и Эривани Андрей Кречет и неизвестный борец Чёрная маска.
Граммофон заскрипел что-то уж совсем устрашающее, и на арену вперевалку вышли борцы. У каждого через плечо ленты, на них чего только нет: и звёзды, и медали, и треугольные жетоны.
— Жулики, вот жулики! — засмеялся Григорий Яковлевич, — Ты только подумай, сынок, ведь я же Кречета знаю, мы с ним когда-то в гимназии учились. Это не Кречет. Взгляни внимательно на них. Какие это борцы, вместо мускулов один жир!
Граммофон затих. Надсадно ударил барабан. Борцы, скинув регалии, начали сходиться. Аркадий не успевал следить за мостиками, захватами, двойными нельсонами. Борцы работали уже минут пять, наконец мнимый Кречет бросил противника, балаган заревел, ещё минута… Но Чёрная маска вырвался и поймал Кречета на двойной нельсон. Гигант грузно рухнул на ковёр.
— Лопатки! — крикнул арбитр. — Победил Чёрная маска!
К борцу торжественно подошёл хозяин балагана и вручил ему огромную серебряную вазу, жёлтый треугольник жетона и столбик золотых монет. Чёрная маска что-то зашептал хозяину.
— Почтеннейшая публика! Неизвестный чемпион под чёрной маской вызывает бороться любого из вас. Залог — три золотых. Победитель получает всё!
— Пойти, что ли? — спросил рядом с Аркадием здоровый парень в поддёвке.
— Брось ты, Гриша, — загудел его бородатый сосед. — Позору-то! Небось из купеческого дому. Негоже.
— Иди, Аркаша, — шепнул сыну Георгий Яковлевич, — иди. Только сразу не давайся, вымотай его.
— Так есть желающие, господа? — ещё раз спросил хозяин.
— Есть, — из второго ряда поднялся гимназист в серой форменной гимнастёрке.
— Вы, молодой человек? — удивился хозяин. — Вы будете бороться с чемпионом?
— Да.
— А вы не боитесь?
— Нет.
— А залог, три золотых империала?
— Я за него внесу, — через скамейки перешагивал Аркашин сосед. — Мы это можем, мы Фадеевы, мы второй гильдии купцы из Можайска. — Купец сунул руку в карман поддёвки и положил на скамейку три золотые десятки. — Ты не робей, господин гимназист, борись. Но чтоб без обману, не то к господину исправнику, — повернулся он к хозяину.
— Не извольте беспокоиться. Французская борьба — вещь честная.
Аркашу увели переодеваться. Когда он вышел на манеж в подобранном ему борцовском костюме, хозяин с тревогой взглянул на него. Гимназист был сложён как античный боец. Тугие мышцы шарами перекатывались под гладкой кожей.
— Ты его массой дави сразу, — шепнул хозяин Чёрной маске.
Аркаша посмотрел на отца, Георгий Яковлевич ободряюще улыбнулся.
Борцы сблизились. Аркашин противник был тяжелее его килограммов на пятьдесят. Кроме того, перед боем он натёрся чем-то жирным. Не ухватишь. Аркаша решил измотать противника. Он бегал по ковру, нырял между ног гиганта, захватывал и тут же отпускал. Всеми силами он пытался избежать захвата, заставляя противника делать как можно больше лишних движений.
Зал стонал от хохота. Видимо, зрители никогда ещё не видели столь странной борьбы. Чёрная маска начал дышать тяжело, хрипло. Вот он изловчился и чуть не поймал Аркашу на нельсон — только удивительная ловкость спасла его. Аркаша вырвался и бросил противника через бедро, ещё усилие — и Чёрная маска лёг на обе лопатки.
Зрители неистовствовали. А громче всех радовался можайский купчина.
— Гоните монету, жулики, прямо сейчас, а не то крикну урядника и в участок.
Хозяин балагана стоял бледный. Действительно, дело было серьёзным: не дашь денег — публика разнесёт цирк.
— Господа, господа! Пусть господин гимназист пройдёт ко мне, там я вручу ему его законный выигрыш.
— Нет, — купчина грудью напирал на хозяина, — я три золотых платил, так что желаю видеть расчёт своими глазами.
