Мама

Светлана посмотрела на Толину шапку.

— Хочешь, я тебя научу завязывать тесемки банти­ком? Это совсем не трудно... — Она протянула руку к его голове.

Толя удивленно отшатнулся.

— Да я умею!

— А!.. Я ведь думала, что ты еще не научился!

Толя улыбнулся. Лицо Володи осталось таким же мрачным и замкнутым.

Из коротких рукавов пальто тяжело висели длинные мальчишеские руки, худые в запястье, широкие в ладони, покрасневшие от мороза.

«Странный парень»,— думала Светлана, отходя от мальчиков и даже спиной ощущая тяжелый Володин взгляд.

Длинные низенькие сугробы тянулись вдоль тротуа­ров, и такой же неприкасаемой белизны миниатюрные ватные сугробы аккуратно уложены между двойными стеклами оконных рам.

По сравнению с Москвой город был похож на под­ростка, который хочет придать себе солидный вид: за­водские трубы на окраинах, автобус на главной улице, четырехэтажные дома в центре.

В нижнем этаже одного из таких больших новых до­мов — продовольственный магазин. Открывая тугую, на пружине, дверь, Светлана подумала, что нужно бы еще раз зайти к Володе на квартиру — на прошлой неделе заходила, но никого не застала.

И сейчас же мысли о школе и учениках уступили ме­сто другим мыслям — гастрономическим. Что бы это пой­мать сегодня, поскорее приготовить?.. Поскорее — и в то же время вкусное, по возможности неожиданное и но­венькое...

Скользящими движениями пробираясь в толпе поку­пателей, привставая на цыпочки или выглядывая из-за чьего-нибудь локтя, Светлана осмотрела все прилавки.

Белая авоська, вынутая из портфеля, постепенно на­полнялась и стала такой же тяжелой, как портфель.

Был еще один магазин по дороге к дому, в который всегда тянуло,— посудо-хозяйственный. Не обязательно покупать, а так, высмотреть себе что-нибудь на будущее. Например, прехорошенькие утятницы стояли на полке в ряд, матово-серебристые, с плотно закрывающимися овальными крышками. Или вот еще: электрический утюг...

Ладно! Это все в следующую получку, после празд­ников.

Удачно справившись с этими соблазнами, Светлана завернула в свой переулок.

II

Снег на сугробах стал золотистым со стороны, обра­щенной к закату, и прозрачно-синим в тени. Во дворе — небольшая снежная баба, пока еще безликая. Молодые скульпторы убежали в дальний конец двора и гоняются там за щенком.

Светлана быстро положила портфель на снег, авось­ку — на портфель, скинула варежки и вылепила бабе толстый курносый нос. Оторвала два куска голубой бу­маги от пакета, скатала два шарика — получились гла­за, а из розовой оберточной бумаги, свернутой колбас­кой,— рот.

Подхватив авоську и портфель Светлана вбежала в подъезд.

Ребята уже возвращались к бабе — щенок мчался впереди.

За дверью на лестнице было уже темновато. Невиди­мая со двора, Светлана насладилась изумлением и вос­торгом ребят по поводу голубоглазой бабы. Шагая через две ступеньки, поднялась по деревянной лестнице к себе, на второй этаж. Дверь открыла своим новеньким блестя­щим ключом.

В передней вынула еще один ключ, тоже новый, и рас­пахнула дверь своей комнаты.

Воздух в комнате был свежий, пахнущий снегом — форточка открыта с утра,— и весь какой-то розовый был воздух. Из-под сероватых слоистых туч проглядывало солнце, неяркое, без лучей, на него можно было смотреть не щурясь, оно было похоже на покрасневшую луну.

Перед тем как прыгнуть на подоконник, закрыть фор­точку, раздеться и приняться за (очень срочные!) до­машние дела, Светлана постояла с минуту, окидывая комнату нежным взглядом.

Никогда в жизни у нее не было своей комнаты. Кро­вать и половина тумбочки в детском доме; кровать, тумбочка и кусочек стола в общежитии педучилища... Восхи­тительно было чувствовать себя здесь полновластной хозяйкой.

Комната была невелика, но не казалась тесной, по­тому что в ней было очень мало вещей.

На столе — широкая ваза, и в ней букет из сосновых веток...

Ладно, хватит любоваться, за дело, за дело!

Светлана побежала в кухню. Чайник — на примус, сковородку — на керосинку...

Потом раскрыла портфель.

Вместе со школьными тетрадями вернулись школь­ные мысли.

Здорово все-таки разговаривала с завучем!.. Славная эта Валя... но нельзя же быть такой трусихой несамо­стоятельной!..

Почему они все так соглашались послушно? Уста­лость или равнодушие?

И каким медовым голосом давала Ирина Петровна свои советы-приказы: «Валентина Николаевна! Лучший ученик в классе! Круглый отличник — и вдруг четверка по физкультуре! Ведь будет еще один урок на этой неде­ле?.. Может быть, проверите?» Валя переглядывается с классной руководительницей, и обе покорно молчат. Так и казалось, что от стола завуча во все стороны ком­наты протянулись длинные липкие паутинки. Ну, как в лесу бывает: идешь себе и вдруг наткнешься на них лицом, оплетут глаза и уши — противно ужасно.

Странный взгляд у Володи... неприятно, когда маль­чишка смотрит так!

Ну-ка, где его тетрадь?.. Вот: «Шибаев Владимир». Красным карандашом подчеркнула ошибки. Да, больше тройки не поставишь никак.

Поглядывая на часы, Светлана переходила от приму­са к тетрадям и опять к примусу. Что-то очень быстро бегут стрелки... Синий вечер за окном... Пришлось за­жечь свет. Не слишком ли сложный запроектирован ужин? Поспеет ли вовремя?

Вот и ужин готов, и все запрятано в самодельный термос на кухонном столе. Нужно бы задвинуть занавес­ку, а не хочется. Часы теперь точно приостановились, стрелки почти не двигаются. Невозможно проверять тет­ради; пожалуй, не все ошибки сумеешь отметить крас­ным карандашом...

Теперь можно только, облокотившись о подоконник, всматриваться в темноту. Еще можно — слушать.

Вообще-то говоря, через двойные рамы почти не слышно, что делается во дворе. А вот когда слушаешь— слышно. Например, шаги от ворот к двери дома. Еще слышнее шаги на лестнице. Сначала едва заметно хлоп­нет нижняя дверь... Потом... Нет, это в первый этаж. А вот теперь поднимается сосед в квартиру напротив... Старенький, медленно идет, с палочкой. Открыли ему. И снова тихо.

И наконец вот они — молодые, уверенные шаги. Да, так и есть: стукнула дверь внизу... Этот звук даже не воспринимается слухом, сами стены комнаты чуть замет­но дрогнули.

Светлана задернула занавеску и выбежала в перед­нюю. Там было совсем темно. Вытянув руки вперед, она медленно двигалась к двери.

Эти шаги взлетели по лестнице. И вот уже щелкнул ключ в замке. На короткое мгновение знакомый силуэт в сероватом сумраке на пороге. Дверь захлопнулась. Он хочет повернуть выключатель... Но Светлана с беззвуч­ным смехом шагнула ему навстречу, ее пальцы косну­лись шершавого сукна его шинели.

— Светланка, ты?..

Кто-то из соседей вышел в коридор.

В комнате оба сощурились от яркого света.

— Ну, как у тебя, все в порядке?

— Порядок полный.

— Костя, ты сегодня на двадцать минут позднее, чем вчера!