Правде моей, и тень нового Нашествия падет на святую землю, если не задушат праведные змею в ее норе!' Разве не о нынешних временах это сказано? Разве не подобно нашествие еретиков и неверных нашествию нежити, которые были в прошлом? Душа еретика мертва, ибо отринуто в нем Божественное, и подобен он трупу - так говорит писание! Посему вижу я будущее братства в борьбе с богопротивным учением, наползающим с востока и с последователями его, кои подобны саранче, пожирающей наши посевы. И клянусь честью своей и мечом своим, что не буду знать ни минуты покоя, пока мерзкая саранча не будет стерта с лица земли, и да поможет в том Пресвятая Матерь Воительница!
Речь маршала понравилась. Больше половины зала встретили ее возгласами одобрения и аплодисментами. Поклонившись собранию, Ногарэ де Бонлис прошествовал к своему месту и опустился в кресло. Вид у него был очень самодовольный.
- Великий скрабничий пресвятого братства фламеньеров Оливер де Фаллен де Оврилак, вам предоставляется слово! - провозгласил церемониймейстер, выйдя на середину зала.
- Желаю успеха, - шепнул я. Де Фаллен кивнул и направился к подиуму.
- Благодарю милорда маршала за его проникновенную и прекрасную речь, - начал скарбничий, - и тоже хочу выразить свои соболезнования по поводу кончины нашего общего доброго друга, магистра Эльмара де Ганнона. И вот что мне припомнилось в связи с этим: ровно двадцать один год назад, в этот же самый день, девятый день после Зимнего Солнцеворота, я, тогда еще совсем молодой рыцарь братства, имел честь слушать в этом зале речь Эльмара. Он был одним из кандидатов и излагал нам свое видение будущего братства. Это была славная речь, в которой было много горькой правды и надежды. И я хочу обратиться к вам, братья, к тем, кто вместе со мной слышал эту речь - помните ли вы слова Эльмара де Ганнона?
Де Фаллен сделал паузу и обвел зал взглядом. Ему не ответил никто.
- Что ж, наверное прошло слишком много времени с тех пор, и многое стерлось в вашей памяти, - продолжил он. - Но я вот запомнил, что говорил в тот день будущий магистр братства. И какими словами он закончил свою речь.
- И какими же, милорд скарбничий? - не выдержал де Бонлис, который, сверкая глазами, подался в своем кресле вперед.
- Вот эти слова. Это цитата из 'Золотых Стихов', одна из заповедей, оставленных нам Матерью- Воительницей, священная для каждого верующего и для каждого фламеньера: 'Есть жизнь и есть смерть. Не ищите для себя вечной жизни, ибо она обращается вечной смертью и тьмой. Искореняйте то, что противно жизни, иначе Тьма поглотит вас, и станете вы добычей праха. Не заключайте ни мира, ни сделок с тем, что противно жизни, или Навь поглотит вас без остатка.' Двадцать один год назад покойный Эльмар де Ганнон закончил свою речь именно этими словами.
- Я их не помню, - сказал презрительно де Бонлис.
- Милорд маршал, реплики с места недопустимы! - вмешался распорядитель.
- Прошу прощения, - де Бонлис не усидел, вскочил на ноги. - Я лишь хотел сказать, что не понимаю, зачем милорд скрабничий упоминает все это.
- Затем, что я выслушал вашу кандидатскую речь, собрат маршал, и понимаю, куда вы обращаете взгляд братства. Вы ждете смертельного удара с востока. Понимаю ваше беспокойство. Но стоит ли бояться врага, который слишком очевиден? К тому же врага, который никак не проявляет своей враждебности к нам?
- О чем это вы? - нахмурился маршал.
- О терванийцах. Да, их крепости вырастают неподалеку от наших границ, и кочевники Дальних степей охотно принимают их веру. Но с той самой поры, как мы победили кочевые племена в роздольской войне, терванийцы ни разу не беспокоили нас. Они не вторгались в наши земли, не подсылали к нам тайных шпионов, не пытались рассорить нас и наших соседей, не убивали наших купцов и не искали повода к войне с нами. И вот вам доказательство, - де Фаллен повернулся к восседавшему в кресле Луису де Аврано. - Милорд, вы ведь привезли новый договор из Бар-Ясина. Не могли бы вы огласить его?
- Охотно, - де Аврано встал. - Его величество алиф Башир Второй признает неделимость Ростианской империи и Роздоля. Он считает, что империя и Терванийский алифат не являются врагами.
- И вы верите им? - де Бонлис презрительно рассмеялся. - Вы верите еретикам и безбожникам? Да они завтра же нарушат все договоры с нами, если им это будет выгодно.
- Возможно, - ответил де Фаллен. - Но пока они этого ни разу не делали.
- Еретики готовятся к походу против нас. Иначе зачем они строят крепости у наших границ и обращают кочевников в свою веру? Численность последователей Аин-Тервани растет с каждым часом. В книгах Шо-Джарифа сказано: 'Несите истину всем народам!'. Это о многом говорит, не так ли?
- Я не силен в вопросах богословия, но, помнится, и Матерь призывала нести нашу веру язычникам.
- Вот! - Маршал направил на де Фаллена указательный палец. - Вы сами ответили на свой вопрос. Истинная вера не может мириться с еретическим лжеучением. Или Свет, или Тьма. Потому все еретики должны быть истреблены. Верно ли я говорю, монсиньор де Лиссард?
- Именно так, маршал, - ответил великий инквизитор.
- Прекрасно, - де Фаллен слегка улыбнулся. - Я ждал этих слов. И хочу спросить отца-инквизитора - какой вид ереси, согласно нашему святому учению, считается наиболее омерзительным и недопустимым для человека?
- Писание говорит ясно: черная магия худшее из зол, - ответил инквизитор. - Ничто так не оскверняет человека, как принятие силы Нави через чернокнижие и служение чернокнижникам.
- И этих слов я ждал. Благодарю вас, отец-инквизитор. А теперь я прочту вам одну записку, которую мне привез с Порсобадо шевалье де Квинси. Вы все знаете, что там случилось. Эта записка очень многое вам объяснит, господа.
- Протестую! - де Бонлис поднял руку. - Все документы, связанные с мятежом на Порсобадо, не относятся к делу.
- Может, мы все-таки ее зачитаем? - с улыбкой спросил де Фаллен. - Уверяю вас, это очень интересная записка. Писал ее погибший в ходе мятежа инквизитор Фор-Авек, брат Дуззар. Записка не была отправлена адресату, и шевалье де Квинси нашел ее на теле инквизитора.
- Переписка членов святейшей инквизиции является одним из государственных секретов! - загремел главный инквизитор, испепеляя де Фаллена взглядом. - Никто не смеет оглашать ее! Запрещаю под угрозой проклятия!
- Вы не можете проклясть фламеньера, сударь, так что успокойтесь, - ледяным тоном ответил де Фаллен, извлек письмо Дуззара и показал его собранию. - Письмо написано магическими чернилами и на сулийском языке. Вот что в нем говорится: 'Новый шевалье отправился на север. Вечером я буду в Фор-Авек и поговорю с Варином по-другому. Вы получите все. Прошу еще денег для моих друзей из Лосской долины'. Интересное письмо, не так ли?
- Где доказательства, что это писал Дуззар? - Главный инквизитор привстал в кресле.
- Вот они, - де Фаллен вытащил письмо, найденное нами у Атеньера. - Еще одно письмо, написанное тем же почерком, опять же на языке Суль и такими же чернилами и оставленное Дуззаром мэтру Атеньеру, управляющему торговой компанией в Фор-Авек. Атеньер подтвердил, что часто доставлял подобные письма от Дуззара анонимным получателям в Агерри и других городах, за что ему передавали для Дуззара крупные суммы денег. Читаем: 'Продолжаю поиски ассистентки, ищу контактов с ушастыми. Атеньер дал тысячу гельдеров, возместите ему расходы'. Милорд инквизитор, у вас наверняка есть записи, сделанные рукой Дуззара, так почему бы не сравнить почерки?
- Вы хотите сказать, что брат Дуззар служил магам Суль?
- Именно это я и говорю. Все, что случилось на Порсобадо, начиная с исчезновения Кары Донишин и ее группы и заканчивая мятежом хойлов, была устроено агентами Суль, и Дуззаром в первую очередь. Доказательств этому не счесть. Так что имейте смелость признать, что Дуззар оказался предателем. За что и поплатился.
- Конечно, - крикнул де Бонлис, пытаясь перекричать оживившийся зал, - и я знаю, кто привез эти 'доказательства'! Человек без роду, без племени, по стечению обстоятельств ставший фламеньером и
