Отлично. Его взгляд, все еще затуманенный от полученного шока, обрел твердость. Он смотрел мне прямо в глаза.

Роулинс вмешался в наш разговор:

— А при чем тут Наташа Антуанетт?

— Сам не знаю, — ответил я.

Лейтенант озабоченно скривился, но не стал продолжать.

А я действительно не знал, какого черта поинтересовался Наташей. Но, несмотря на это, я все-таки решил и дальше беседовать с мистером Уэверли. Главным образом из-за его ответа на мой последний вопрос. Мне почему-то казалось, что он не станет лгать мне. Он будет полагаться на меня. И по крайней мере, в этом случае будет говорить правду. Хотя вполне легко мог бы и соврать.

Он ведь вполне мог сказать: «Кто это?» Или: «Я не имею ни малейшего понятия, о чем это вы говорите, идиот!» Или что-нибудь еще в этом духе. Но он просто ответил, да еще в присутствии лейтенанта Роулинса:

— Я ничего не могу сказать о Наташе Антуанетт.

Это он хорошо сделал. А я всегда придерживался старых взглядов. И не потому, что Честность — это Лучшая Политика. А просто потому, что это был единственно возможный путь, который может привести к успеху. И я сказал:

— О'кей, мистер Уэверли. Я принимаю ваше предложение. И сделаю все, что в моих силах. — Я немного помолчал. — Но только Небеса помогут вам, если это вы убили его.

Издатель слабо улыбнулся:

— Я все-таки считаю, что это случилось как-то иначе.

Я ухмыльнулся и вдруг поймал себя на том, что с момента, когда увидел его здесь, в комнате, с окровавленной головой и рядом с трупом, я старался сделать так, чтобы он мне не понравился. Безо всякого, впрочем, успеха. Я прекратил эти попытки и снова пожал ему руку.

— Вы правы, — доброжелательно проговорил я. — Попытаюсь разнюхать и раскопать все, что смогу.

— Вы сможете. — Он снова улыбнулся. — С вашим умением и проницательностью.

— Это как раз то, что я имел в виду, — без ложной скромности поддакнул я.

О, это все получилось отлично. Мы здорово понравились друг другу. И чуть было не расцеловались. И тут лейтенант Роулинс положил конец нашему роману.

— Вы что, и в самом деле хотите воспользоваться услугами этого человека? — удивленно спросил он. Потом немного прокашлялся и уточнил: — Извините, я обращался к мистеру Уэверли. А ты что, на самом деле…

— Да, на самом деле, — перебил я его. — Теперь я нанят и просто обязан использовать свои мускулы и ум — а что, это противоречит правилам, Билл?

— Нет… — нехотя ответил он.

Как я уже говорил, мы были давние друзья. А старому другу не нравится, когда его приятель сует голову в петлю, чтобы стать похожим на стоящего здесь идола с высунутым языком. Что я и делал, по его мнению.

— Есть еще одна или две вещи, о которых я не хотел раньше говорить, — после небольшой паузы начал лейтенант. — Тип — я хотел сказать, человек, который убил Пайка, — прежде всего вышиб ему мозги. И это достаточное доказательство, что мистер Пайк не мог видеть того, что происходило потом. — Билл довольно фыркнул носом. — Или вы не сочли нужным обратить внимание на такую важную деталь?

Я ответил:

— Как-то один полицейский капитан намекнул мне, чтобы я не увлекался деталями. И я не делал этого по отношению к мистеру Пайку. Но обязательно сделаю, если этого потребует процедура расследования. И что касается конкретных доказательств, то я уже смутно ощущаю их. Сквозь дымку красного и пурпурного великолепия.

Я случайно схватил выражение лица Уэверли. Он явно забавлялся.

Это был очень крепкий человек, или у него было необыкновенное самообладание и апломб. Казалось бы, он находился в таком тяжелом положении, что ему впору было хотя бы продержаться, а он явно развлекался, наблюдая за тем, как препирались два недоумка. Он был похож на тех твердых британцев, которые провозглашали: «Ну, ребята, еще по одному джину с тоником, прежде чем мы умрем за Англию!» Конечно, многие из них, словно бешеные собаки, готовы были выть на полуденное солнце. Но Уэверли выглядел безупречно нормальным и уравновешенным человеком.

— Итак? — снова обратился я к лейтенанту Роулинсу.

Билл пожал плечами.

— Мистер Уэверли? — Я обернулся к моему клиенту.

У человека, который меня нанял и уже заплатил мне и которому я должен был послужить хотя бы своими мускулами, заинтересованное выражение лица сменилось гримасой отвращения. Он встал и протянул руки вперед, ладонями вниз.

Они были в ранах, на одном из суставов пальцев запеклась кровь, будто эти руки тоже из кого-то вышибали мозги.

— Ну, — тихо спросил я. — А как это случилось?

Глава 6

Это был риторический вопрос, но Уэверли все же на него ответил:

— Я уже сказал лейтенанту, что не знаю, как это случилось. Не знаю, но объяснение очевидно. Я не убивал мистера Пайка. До того, как меня стукнули сзади, мои руки не были повреждены. А вот когда я пришел в сознание, они оказались в таком состоянии.

— Послушайте, мистер Уэверли, — немного раздраженно сказал я. — Если вы пытаетесь убедить нас, что кто-то другой убил Пайка, а потом наступил вам на руки, то наша лаборатория в главном полицейском управлении — если это на самом деле так — может установить даже размер и стоимость ботинка, которым он это сделал. Эти ребята даже могут расщепить ресницу комара на столько частей, что она станет похожей…

— Мистер Скотт, — перебил он меня, — я не пытаюсь сказать вам ничего, кроме фактов, как я знаю и понимаю их. Я прекрасно сознаю всю серьезность своего положения…

— Да, оно на самом деле серьезно, — подтвердил я.

— И все же я не вижу необходимости в том, чтобы доказывать то, что представляется совершенно ясным, — продолжал Уэверли. — Также очевидно, что я не могу доказать, что я не убивал мистера Пайка. И поэтому, чтобы сохранить свободу и даже, может быть, жизнь, требуется доказать, что это не я убил его. Правда — одновременно меч и щит. И я ничего другого не могу сделать, как только сказать вам правду. Что я и сделал.

— О'кей, — буркнул я.

Подошел полицейский и показал Роулинсу какую-то бумажку, которую держал в руке. Издатель снова сел. А я немного еще покрутился, потолковал с двумя знакомыми полицейскими, осмотрел квартиру и зашел в ванную. Унитаз и тот был пурпурного цвета. Я так полагаю, что одно это могло вызвать у человека запор. А потом я решил бросить взгляд на Финли Пайка, пока его не увезли.

На узком бледном лице этого человека рядом с носом была маленькая коричневая родинка. Глаза, теперь полуприкрытые пухлыми веками, были голубые. Лицо стало красным, будто мясо, отбитое для бифштекса, а на череп просто страшно было смотреть. А если бы не все это, он выглядел вполне приличным и безобидным человеком. Но по виду ведь ничего не скажешь. На безымянном пальце правой руки он носил очень вульгарный перстень с горным хрусталем или стразами каратов эдак на восемь — это не выглядело бы так вульгарно, будь то бриллианты. На убитом был темно-синий костюм, явно сшитый у портного, и сделанная на заказ бледно-голубая рубашка. На том месте слева, где обычно бывает карман, красовалась вышитая более темными нитками монограмма «ФДП». То есть одет этот человек был модно, но не кричаще.

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату