— Конечно, знаю. У меня мало патронов, ты обещаешь достать. Ну и к тому же… — Я снисходительно посмотрел на Майка: — Мне понравилось, что ты не трусишь. Из тебя толк может выйти.
Он грустно улыбнулся:
— Я просто не знал, кто ты. А так бы испугался. Я вовсе не смелый, Драго. Дело в другом. Ты не можешь понять. Кто я, откуда, зачем иду через лес? Вот и не убиваешь. Тебе интересно. Ты хочешь разобраться во мне.
Я достал нож. Покрутил у Майка перед носом.
— Хочешь, отрежу уши? И дальше по кусочкам. Пока все не расскажешь.
Майк побледнел, но ответил твердо:
— Это будет совсем не то, ты же сам понимаешь.
А ведь верно! Понимаю. Спрятав нож, я пробормотал:
— Да, что в тебе разбираться? Монах ты. Послушник…
Майк не ответил. Мы прошли еще с километр, сели передохнуть. Я сгреб целую кучу листьев, устраиваясь поудобнее, мальчишка последовал моему примеру. Раньше листья на деревьях опадали только осенью, теперь же сыплются и вырастают вновь постоянно. Даже и не поймешь, чего они падают, такие же крепкие и красновато-бурые, как и те, что остаются на ветках.
— Драго, а ты всегда был один? — негромко спросил Майк.
Я уже собирался задремать, но тут сон исчез:
— Нет. Не всегда.
Драго подобрал девчонку, когда погоня уже настигала ее. Он перебинтовал ей простреленную руку, прислонил к дереву, коротко бросил: «Сиди здесь!» И вышел на тропинку, навстречу захлебывающемуся собачьему лаю.
Собаки вырвались слишком далеко вперед. Драго скосил всех трех одной длинной, уверенной автоматной очередью. И стал ждать хозяев, даже не пытаясь спрятаться.
Двое парней бежали по склону, перепрыгивая через принесенные весенним паводком коряги, размахивая руками. Они не умели хорошо бегать — слишком уж мотались у них руки, слишком широкими, неустойчивыми были шаги… Драго смотрел на них презрительно. Вот когда бежит дракон… Это словно черная тень, бесшумно скользящая между деревьями.
Один из преследователей увидел Драго, поднял автомат. Другой толчком выбил у него оружие, прошипел:
— Ты что! Это же дракон!
Питомцы Элдхауза лишь три года назад разбрелись по лесам. Но не было человека, не знающего, кто такие драконы!
Драго с любопытством смотрел на парней. Они были наголо выбриты, оба в черных широких рубашках, не заправленных в брюки.
— «Истинники»? — спросил Драго. Об Истинно Верующих он только слышал, сталкиваться с ними не доводилось.
Парни молчали. Но Драго и не ждал ответа.
— Пошли вон. Девчонка моя.
Один сразу начал пятиться. А тот, который порывался стрелять, выкрикнул:
— Не понравится это нашим! Смотри, дракон!
Автомат в руке Драго качнулся, и парни ускорили шаги. Проводив обоих насмешливым взглядом, Драго вернулся к девушке. Молча уселся рядом.
Что можно сделать с женщиной, Драго знал прекрасно. А вот о чем с ней говорить…
Дракон не имеет права уставать. Он должен быть неутомимым. А я устал. Сопляк Майк идет впереди, как заведенный. Меня брала злость, и я уже специально ускорял шаги.
Доускорялся… Мы продирались сквозь заросли черной колючки, и я был настороже. А вот когда вышли в обычный лес, расслабился. Принц бежал впереди, и я невольно полагался на него. Мы с Майком почти одновременно вышли на поляну. Сделали несколько шагов в высокой желтой траве…
Все-таки я услышал щелчок предохранителя. За секунду до выстрела, за полсекунды. Но в это мгновение я успел повалить сопляка и упасть сам.
Пули секли траву над моей головой. Срубленные травинки щекотали затылок. Ясно — целились не в мальчишку. В меня, в дракона. Я не мог даже пошевелиться. И два автомата, валяющиеся рядом, были бесполезны…
— Драго! Оружие!
Я почти не колебался. Все равно, десяток секунд — и мне крышка. Сильно толкнув автомат назад, к Майку, я откатился в сторону. Отзываясь на мое движение, пули зашлепали совсем рядом.
Майк сжался, подтянул ноги. И вдруг вскочил. У него было две-три секунды, даже меньше. Но те, кто сидел в засаде, не успели перенести огонь на мальчишку.
Автомат в руках Майка выписывал затейливые фигуры. Я не сразу понял, что он намеренно стреляет по широкому сектору. Отработанные гильзы серебристой лентой вылетали из автомата. Но вот грохот выстрелов смолк. Майк опустил оружие. Тишина.
— Идем, дракон.
Мы подошли к кустам, где сидели нападавшие. Впрочем, кустов уже не было, из взрытой земли торчали какие-то комли, все засыпала белая щепа и ядовито-желтые листья. Полуприсыпанные этой трухой лежали трое. Серые, странного покроя плащи не оставляли сомнений.
Братья Господни.
Я посмотрел на Майка, но тот был спокоен. Так спокоен, словно не он застрелил этих людей.
У одного была размозжена голова. Второй еще дышал, пули попали ему в живот. А третий… Интуитивно я понял, в чем дело. Хорошенько двинул его под бок. Он взвыл и открыл глаза. Не давая опомниться, я подхватил его, швырнул в сторону. Брат Господний налетел на дерево, медленно осел по стволу, задирая голову и снова закатывая глаза.
— Не верю, — сказал я, подходя ближе. Монах опустил взгляд.
— Откуда?
— Из монастыря Трех Искуплений, — он говорил отрешенным, бесцветным голосом. Только братья так умеют.
— Кто велел вам убить дракона?
Он промолчал. Глаза у него остекленели, как у мертвого. Да, он и был покойником, хотя еще дышал и двигался.
— Молчишь? Хорошо… Смотри! Не отводи взгляд!
Я нагнулся над умирающим. У него было простое, грубое лицо, сейчас все перекошенное от боли. Достав нож, я распорол на Брате Господнем рубашку, обнажая грудь. Посмотрел на уцелевшего. А, проняло… В глазах монаха зажегся ужас. Дикий ужас.
Я воткнул нож своим обычным ударом по левому краю грудины, между вторым и третьим ребром. Резко дернул лезвие к себе, распарывая грудь. Ребра ломались с неприятным влажным хрустом…
Отодвинув рукой вздрагивающие, сизовато-серые легкие, я взял сердце. Рассек сосуды — кровь хлынула так, что у меня намокли рукава. Снова посмотрел на живого монаха.
— Не отводить взгляд!
Сердце было скользким, оно пульсировало и переливалось в ладонях. Я ощутил знакомое солоноватое тепло.
— Нет!!! — закричал Майк.
У Брата Господнего дернулась щека. Веки у него по-прежнему были открыты, но взгляд утратил четкость, глаза ушли в сторону. Он то ли потерял сознание, то ли впал в транс — монахи это умеют.
Я взглянул на кровавый комок у себя в ладонях. Не зверь же я, чтобы жрать сырое мясо… Драконы едят человечину и пьют кровь не потому, что им это нравится. Людоедство — высшая форма страха, надежнейшее средство внушить ужас… А этот монах и так парализован страхом.
