На звонок ответила светлым и сладостным голосом особа женского пола: «Здравствуйте, меня зовут Катя. Давайте знакомиться?»
Несколько легкомысленно улыбаясь, я назвал свое имя.
— А сколько вам лет? Прозвучала цифра.
— Замечательно! Учитесь, работаете?
Выяснилось, что и с первым, и со вторым в моем случае покончено; но со вторым — временно.
— Очень хорошо! — неизменно реагировала моя очаровательная собеседница, улыбаясь за кадром. Сердце мое при каждой положительной реакции сладко вздрагивало. «Подхожу! Подхожу! — пели в душе ликующие птицы. — Нет, все-таки у меня замечательные данные: и возраст, и образование…»
— Итак, мы предлагаем вам следующие вакансии, — сообщили мне, перечисляя. — …Вас что-то заинтересовало?
Конечно, заинтересовало, особенно обещанный размер зарплаты. «Вас будут ждать по такому-то адресу».
Фирма, куда я направил стопы, имела внушительную железную дверь, которую мне открыли только после того, как я назвал фамилию в домофон и показал паспорт охраннику в белой рубашке и галстуке.
Приемная выглядела прекрасно: солидная мебель, успокаивающие обои, ковер, за спиной миловидной секретарши музыкальный центр с большим выбором компактов.
Присев на диванчик, с презрением или, гораздо реже, с интересом оглядывал я своих конкурентов. В основном молодых людей мужеского пола. Некоторые нервничали, некоторые вели себя развязно. Секретарша, улыбаясь, раздала всем анкеты. Нервные буквально выхватили анкеты из белых душистых рук; наглые брали лениво, не вставая, и тут же спрашивали: «Ручку дадите, что ли?» Секретарша была выдержанна и корректна: «Вот, пожалуйста».
По заполнению анкеты меня и еще одного молодого человека пригласили в кабинет к директору.
Директор был красив, подтянут, молод — не старше тридцати. Одет безупречно, ногти на руках будто полированные.
Первый вопрос: как вы и вот вы потеряли работу?
— Нахожусь в отпуске и ищу новое место, — поясняю я.
— Причина? — генеральный директор смотрит серьезным и твердым взглядом. Называю убедительную причину; на лице директора удовлетворение.
— А вы, Толя? — обращается он к парню, зашедшему вместе со мной.
— Я не работаю.
— Как давно?
— Год.
— Как случилось, что вы целый год (ударение на двух последних словах) не работаете?
— Не мог устроиться.
— Куда вы устраивались?
— На завод.
— Но у меня же не завод! — директор изображает некоторое неудовольствие. Спрашивает у нас про образование, и я снова в выигрышном положении перед несчастным Толей.
— Итак, — переходит директор к делу, — я не могу взять на работу всех подряд. Мне нужны люди деятельные, инициативные и коммуникабельные. Работа сложная, требующая физической активности. В моей фирме 72 человека, все с 8.00 до 19.00 находятся в разных местах города, выполняют всевозможные задания. Вы коммуникабельный человек? — спрашивает он у меня. Как можно красноречивее убеждаю его в этом.
— Ну что ж (отлично выдержанная пауза)…вы мне (пауза по типу «секундная задумчивость»)… нравитесь. Но, естественно, я не могу вас сразу поставить начальником отдела. Мне нужно на вас посмотреть в деле. Можете завтра посвятить нам целый день?
— Конечно, могу, — немедленно соглашаюсь я, уже уверенный, что через неделю я точно буду начальником отдела.
— Завтра в 8.00 сюда же. Всего хорошего.
Крепкое мужское рукопожатие. С трудом сдерживаю довольную улыбку, которая все-таки проявляется, когда я слышу за спиной:
— Ну а что же мне с вами делать, Толя?
В сердце моем расцвела ясная уверенность, что я всю жизнь мечтал быть экспедитором или мерчендайзером. Даже не зная смысла этих слов.
На другой день в полвосьмого я на месте. Топчусь у железной двери. Не пускают. Строго тут у них, сразу видно — порядок. Это вам не «хочешь похудеть — спроси меня как». Собираются претенденты. Чем больше претендентов, тем меньше мне нравится происходящее.
Нас впускают. В приемной за десять минут набирается человек тридцать. Мало того что неудачливый Толя здесь и масса подобных ему нервно подрагивающих юношей, — среди созванных на подготовительный день обнаруживаю вместе с нами прошедшую тяжелый отборочный день женщину бомжеватого вида, которая, открыв сумку (в ужасе ожидаю, что она достанет что-то вроде бутерброда), извлекает оттуда пачку календариков и тут же преподносит в качестве подарка соседям, затем секретарше.
В соседней с приемной комнате слышны звонкие юношеские голоса, шум, крик, визг и хохот. «Что у них там, театральный кружок?» Со временем шум упорядочивается, мне слышно, как за стеной произносят бойкие речовки, но разобрать слов я не могу.
Наконец вся эта толпа из соседней комнаты вырывается на волю, мальчики и девочки, — все куда-то уходят, при расставании хлопая друг друга по ладошам — эдак по-американски, вертикально поставленной рукой.
Юноши с несытым вожделением в глазах считают своим долгом хлопнуться ладошками с невозмутимо улыбающейся секретаршей. «Дурдом какой-то», — раздраженно думаю я, но тут же одергиваю себя: «Ну, просто у них тут веселая и дружественная обстановка, сплоченный коллектив».
Меня вызывают к директору.
— Как дела? — сегодня в его голосе звучит целая гамма жизнеутверждающих чувств, вплоть до полного восторга.
— Отлично! — в тон ему отвечаю я. («Чего мы так кричим?» — думаю про себя.)
— Вот, даю тебе наставника. Знакомься, это Андрей. Пообщаешься с ним, он тебе все объяснит.
Выходим. С нами еще один парень — видимо, уже некоторое время поработавший. Иные мальчики и девочки, вооружившись объемными пакетами, расходятся по улице в разные стороны.
Я спрашиваю у Андрея, чем занимается фирма, в душе уповая, что все будет в порядке.
— Сейчас поедем совершать сделку — все увидишь.
Ну, сделку так сделку. Садимся в автобус, разговариваем. На конкретные вопросы мой собеседник отвечает пространными фразами, где фигурируют «дистрибьюторы», «бонусы» и прочие приметы серьезного дела.
— Давай-ка сначала, — обращаюсь я к нему. — Что у вас означает «бонус»? Наставник насмешливо смотрит на меня: «Чудак-человек — бонуса не знает».
— Ну, например, у нас каждое утро проводится конкурс на лучший анекдот. Выигравшему — три червончика. Бонус.
— Понятно.
— Приедет глава московской фирмы — бонусы будут до 100 долларов.
— За лучшие анекдоты? («Определенно дурдом».)
— Нет, лучшей команде, набравшей большее количество единиц.
— Каких единиц?
— Все реализованное исчисляется единицами. Я начинаю уставать:
— И для чего ты реализовываешь эти единицы?
— Ну вот представь, что вместо центральной городской ярмарки — гора мусора. А под этой горой — дипломат с акциями. Будешь копать?
Я молчу. Он окликает меня по имени. Собираю остатки энтузиазма: может, я просто мнителен?
— Конечно, буду, Андрей. Вот ты до чего докопался?
