предшествует, написаны одной и той же рукой?!
Зачем были нужны «письма из подземелья» - понять нетрудно. Они «доказывали», что Берия после 26 июня был жив. Ну и попутно служили средством обработки партийного общественного мнения - вот, мол, какой трусливый и двуличный гад этот Берия.
А графологическая экспертиза может показывать не только подлинность почерка, но и меру умения тех, кто его подделывал. Кстати, а проводилась ли она вообще?
Ну и чтобы два раза не возиться, давайте проделаем ту же операцию еще с одним документом - так называемыми «письмами Меркулова». Не то чтобы это нужно для раскрытия темы, но данные письма пачкают очень достойного человека, как и Берия, заплатившего жизнью за свою работу и свои убеждения.
Считается, что многолетний заместитель Берии Всеволод Меркулов, еще будучи на свободе - то есть его наверняка не били - написал в адрес ЦК два письма, где рассказывал о том, какой плохой человек был Лаврентий Павлович. Приведем отрывок из одного письма (второе примерно аналогичное по стилю), опубликованного в довольно солидном издании, работавшем с архивами (это надо оговорить особо, поскольку к прочим прелестям жанра добавляются еще и
Документ 1.7.
«…Очевидно, именно Берия увидел во мне человека, владеющего пером, умеющего литературно излагать свои мысли, т. е. он увидел во мне то, чего сам был лишен и чего ему никогда недоставало - грамотности.
Должен сказать (сейчас, спустя 30 лет, полагаю, могу это сделать без риска быть обвиненным в самовосхвалении), что в этот период, несмотря на свои 27 лет, я был наивным, очень скромным и очень застенчивым человеком, несколько замкнутым и молчаливым. Речей я не произносил и так и не научился произносить их до сих пор. Язык у меня был словно чем-то скован, и я ничего с ним не мог поделать. Другое дело - перо. С ним я умел обращаться. (По этому опусу не скажешь! -
Не был я также никогда ни подлизой, ни подхалимом или выскочкой, но держал себя всегда скромно и, думаю, с чувством собственного достоинства.
Таким я и предстал перед Берия, когда он меня тогда вызвал. Не надо было быть особо проницательным, чтобы понять все это, и, мне думается, Берия с первого взгляда разгадал мой характер. Он увидел возможность использования моих способностей в своих целях без риска иметь соперника или что- либо в этом роде.
Короче говоря, в конце того же мая месяца 1923 г. я был назначен Берия начальником экономического отдела ЧК Грузии (в то время я работал в ЭКО уполномоченным или старшим уполномоченным, не помню, была ли тогда такая должность).
Вскоре в ЧК Грузии прибыл некий Станский. Его надо было устроить на ответственную работу. Берия вызвал меня и спросил, не буду ли я возражать, если он назначит Станского начальником ЭКО, а меня -его заместителем.
Вынужден здесь снова сказать о себе несколько слов: во мне никогда не было и нет и тени честолюбия (что, может быть, плохо), я никогда не гнался и не гонюсь за должностями, наградами, орденами и пр. Я об этом и т. Сталину писал в 1946 г. Думаю, что знающие меня могут подтвердить эту черту моего характера. Должность, положение никогда не имели для меня значения. Для меня важно было, чтобы характер и содержание самой работы меня удовлетворяли и чтобы она была мне по силам. Поэтому я, конечно, сразу же согласился на предложение Берия.
Я упоминаю об этом незначительном случае, во-первых, для того, чтобы указать, что Берия на этом факте легко мог убедиться с первых дней своего знакомства со мной в отсутствии у меня честолюбия и, во- вторых, для того, чтобы попутно сказать, что Берия в дальнейшем не раз предлагал мне разные должности, более высокие, чем я к тому времени занимал, и я каждый раз отказывался.
Моя искренность в этом вопросе, очевидно, настолько была тогда ясна Берия, что он в более поздние годы даже считал возможным обходить меня, не считаться со мной. Так, например, когда в 1936 г. в связи с 15-летием со дня советизации Грузии орденами и медалями было награждено большое количество работников, Берия не включил меня в их число.
Как-то мы отдыхали в Гаграх, и т. Сталин должен был приехать на обед к Берия. К этому дню в Гагры были вызваны из Тбилиси многие работники. Во время обеда Берия по очереди представлял т. Сталину всех своих работников и о каждом говорил несколько слов, но я был пропущен, хотя на обеде присутствовал.
Тогда Берия, очевидно, не считал нужным этого делать. Но в 1953 г., когда я его упрашивал не выдвигать мою кандидатуру на должность первого заместителя наркома внудел СССР, он не обратил внимания на мои доводы.
Позже, обдумывая этот вопрос, я понял, что мое выдвижение на эту должность было осуществлено им главным образом потому, что в его окружении из чекистов я был единственным русским, которого он хорошо знал».
Что особенно забавно - в 1953 году Берия как раз
Документ 1.8.
«Дорогой Лаврентий!
Здесь у нас распространились слухи о якобы предстоящем твоем уходе из Тифлиса. Я не вдавался в оценку правильности этих слухов, вероятности их и т.д., но в связи с ними у меня к тебе глубокая просьба: не забыть меня. В случае если ты действительно решил уехать из Закавказья, я очень прошу тебя взять меня с собой туда, где ты будешь работать. Город и должность меня не интересуют: я согласен работать где угодно.
Не переоценивая себя, все же полагаю, что, если я приналягу (а это делать при желании я умею), то справлюсь с любой работой, которую ты мне поручишь.
Тебя во всяком случае никогда ни в чем не подведу.
Надеюсь будешь иметь меня в виду. Это моя самая большая просьба с которой я когда-либо обращался к тебе. Писать много не хочу и не умею, но уверен, ты поймешь и поверишь не всецело.
Крепко жму руку.
Всегда твой Меркулов».
Документ 1.9.
«Дорогой Лаврентий!
Хочу предложить тебе свои услуги: если я могу быть полезным тебе где-либо в МВД, прошу располагать мною так, как ты сочтешь более целесообразным. Должность для меня роли не играет, ты это знаешь. За последнее время я кое-чему научился в смысле руководства людьми и учреждением, и, думаю, теперь я сумею работать лучше, чем раньше.
Правда, я сейчас полуинвалид, но надеюсь, что через несколько месяцев (максимум через полгода) я смогу уже работать с полной нагрузкой, как обычно.
Буду ждать твоих указаний.
Твой Меркулов».
И тот же вопрос: что общего имеют эти краткие емкие фразы, это «летящее» перо с приведенным выше косноязычным потоком сознания? Зато они весьма напоминают другое письмо:
