В середине июня позвонила Люба:
– Приезжай вечерком, разговор есть…
Лев Карлович не стал уточнять, насчет чего разговор. Люба в курсе всего, знает, что теперь ее кумир к бледненьким коленкам равнодушен, весь целиком – в своей новой страсти. То есть разговор будет сугубо деловой, можно даже не опасаться, что притащит опять какое-нибудь юное создание, нуждающееся в ста баксах на пропитание.
Приехал в восемь вечера, сидел как на иголках, все посматривал на часы: хотел побыстрее разобраться с проблемами и мчаться к своему солнышку.
Люба, как обычно, была слегка «под градусом», но взволнована сверх меры – даже больше, чем в мае, когда привела Анюту.
– Что такое, Люба? Проблемы?
– Смотри, – Люба положила на стол видеокамеру с ЖК-дисплеем и включила воспроизведение.
Вообще-то в зале стоял прекрасный домашний кинотеатр – можно было бы с комфортом просмотреть запись там… Но Лев Карлович об этом даже и подумать не успел: настолько поразило его то, что он увидел на крохотном экране видеокамеры.
Ну что вам сказать… Это была любительская съемка в одном, статичном ракурсе, сверху вниз. Небольшой такой ролик про Льва Карловича и Анюту – в их первый вечер. Но со всеми подробностями, в число коих входила и окровавленная простыня…
– Лю…ххы… – У Льва Карловича от возмущения даже дыхание перехватило. – Эт-то что?!!!
– Тихо, тихо, родной мой! – Люба сбегала на кухню, притащила стакан воды. – Да ты не волнуйся так, ты чего? Это моя личная камера, для себя записывала…
Лев Карлович, стуча зубами по стеклу, выпил воду, помотал головой, ткнув пальцем в камеру, убитым голосом спросил:
– И много у тебя такого добра?
– Много… – Люба невинно разулыбалась. – Все, что есть, – все мое.
– Все подряд снимала?
– Ну, как тебе… Ну да, в общем…
– Где камера была?
– А вот… – Люба привскочила, колыхнув дородным телом, влезла на пуфик, потянулась к круглому деревянному панно с Деметрой (Лев Карлович с Кипра привез). – Вот тут у меня дырочка…
– В голове у тебя дырочка!!! – злобно крикнул Лев Карлович. – Это ж надо такое придумать… Сама додумалась иль надоумил кто?
– Ну что ты, Левушка? – Люба слезла с пуфика и притащила из коридора черный пластиковый пакет. – Это же так – чисто для меня. Никто никогда – ни в жизнь! Да я и не хотела показывать… Просто подумала – так, подстраховаться…
– Под… Что ты сказала?! Подстраховаться?!
– Ой, ну… – Люба тяжело вздохнула, достала из пакета кожаную папку и положила ее на стол. – На, смотри. Все равно скоро все узнаешь…
И этак воровато посмотрела на часы.
– Что я узнаю? – Лев Карлович, наливаясь ужасным предчувствием чего-то гадкого и неотвратимого, медленно раскрыл папку…
В этот момент зазвонил его мобильный, доселе мирно дремавший в кармане пиджака. Номер этот знали только три человека: жена, Николай, начальник СБ, и личный секретарь Виталик. И пользоваться им этим номером было предписано только в самом крайнем случае, например, когда решался вопрос жизни и смерти или личной свободы.
– Понимаешь, я ведь ничего такого не прошу, – забормотала Люба, глядя в пол и нервно теребя носовой платок – тот факт, что Сенковский смотрит бумаги и одновременно говорит по телефону, ее не волновал – она просто не обращала на это внимания. – Просто я тебя знаю…
– Слушаю, – Лев Карлович в правой руке держал телефон, а левой стал перебирать бумаги, лежавшие в папке, и машинально просматривать заголовки.
– Извините за беспокойство… – звонил Николай, голос его был переполнен непривычным смущением и чувством глубокой личной виноватости. – Понимаете, мне поздно доложили…
– Я слушаю, слушаю, – в папке были сплошь копии, заверенные нотариусом: копия свидетельства о рождении, экспертизы ДНК, экспертного заключения об установлении факта отцовства, выписка о восьмилетнем образовании и какой-то заклеенный плотный конверт…
– Минут сорок назад курьер передал Наталье Марковне пакет…
– …Ты у нас еще в самом соку… Еще лет двадцать будешь орлом… – продолжала бормотать Люба. – Страсть проходит – это сейчас ты по уши влюблен…
– Погоди, Люба! – Лев Карлович досадливо поморщился, прижал телефон плечом и принялся вскрывать конверт. – И что?
– Она у себя в офисе была, на Кутузовском… Просмотрела – там какие-то документы были… Потом вызвала водителя и помчалась куда-то…
– «Куда-то»?!
– Ну… У нее же водила – Юра Логинов. Мастер… В общем, оторвались. Мои их потеряли.
– Угу… – Лев Карлович открыл наконец конверт и вытащил стопку фотографий.
– Лев Карлович, вы сейчас в Филях?
– Угу…
– Я еду к вам.
– Зачем?
– Я подозреваю, что они сейчас тоже едут к вам.
– Что?!!
– Постараюсь перехватить ее и отвлечь. Но вы там сами посмотрите – не знаю, успею ли…
Фотографии были следующего содержания: молодая Люба с грудным ребенком на руках, Люба постарше, держит за руку голенастую девчонку в школьной форме, еще несколько фото в том же духе…
– … А скоро ведь привыкнешь… Ко мне привык и к ней тоже привыкнешь… найдешь себе другую забаву… Поэтому прошу: удочери ее официально…
…На последней в стопке фотографии была Анюта. Теперь, когда все снимки лежали рядом, отчетливо прослеживалось фамильное сходство между голенастой девчонкой, Анютой и… Любой.
Лев Карлович вздрогнул и замер. Непослушной рукой развернул веером бумаги, в копии свидетельства о рождении прочел: «Кравченко Анна Львовна, родилась 12 января 1989 года в станице Немчиновская Краснодарского края…»
«Кравченко Анна Львовна» – это страшное сочетание фигурировало и в экспертизе ДНК, и в установлении факта отцовства, и в школьной выписке…
…и на обороте фотографии Анюты.
– Люба…
– Да, родной мой?
– Это что же… Ты тогда – к бабке вроде, а сама…
– Ну ты же мне сказал: будет ребенок – знать тебя не желаю! Ну и как мне было…
– Так это что же получается… – голос Льва Карловича был хриплым и слабым, как у смертельно раненого. – Получается… Анюта – моя дочь?!!
– Ой, родненький… Ну… Ну а как ты хотел? Как я могла по-другому заставить тебя официально удочерить ее?! Ведь родная кровинушка, а как сирота мыкалась бы! Все досталось бы твоим оболтусам…
– Лю…ба!!! – Лев Карлович, схватившись за сердце, сложился пополам и медленно сполз с кресла на пол.
– Ну что там, пора, нет? – раздался из-за двери голос Анюты.
– Она здесь?!!
– Ой, родненький, да что ж это с тобой…
