постучали, и на секунду ему жутко захотелось притвориться спящим. Вместо этого он вздохнул и приподнялся, взвалившись на локоть.
— Заходи, Айвен.
Айвен также при первой же возможности скинул парадную форму и уже влез в простую. И надел шлепанцы, ха. В руке он держал кипу разноцветных бумажек.
— Просто подумал, что могу поделиться ими с тобой, — сказал Айвен. — Клерк Форриди сунул их мне как раз, когда мы покидали посольство. Все, что мы пропустим сегодня и на следующей неделе. — Он включил встроенный в стену мусорный утилизатор Майлза. Желтая бумажка. — Леди Бенелло. — Он опустил ее в утилизатор; она со свистом умчалась в страну забвения. Зеленая. — Леди Арвин. — Фьють. — Заманчиво бирюзовый; даже с койки Майлз услышал аромат духов. — Неоценимая Веда. — Фьють…
— Я понял намек, Айвен, — проворчал Майлз.
— И еда, — вздохнул Айвен. —
— Мне хотелось чего-нибудь попроще.
— Несварение, да? Опять желудок барахлит? Надеюсь, кровяного затека нет.
— Только в мозг. Слушай, ты зачем пришел?
— Всего лишь хотел разделить с тобой целомудренное избавление моей жизни от упадочной цетагандийской роскоши, — чопорно произнес Айвен. — Что-то вроде того, чтобы обрить свою голову и стать монахом. На две следующие недели, так или иначе. — Его взгляд упал на орден „За заслуги“, медленно вращающегося на ленте. — Хочешь, я за одно и его пихну в утилизатор? Ладно, избавлюсь от него ради тебя… — Он потянулся, чтобы его схватить.
Майлз вскочил с койки, как росомаха из своей норы, и принял защитную позицию:
— Ты уберешься отсюда или нет?
— Ха! Я
Майлз сунул орден с глаз долой и прочь от рук к себе под матрац.
— Я чертов орден заслужил. Можно сказать, кровью.
Айвен ухмыльнулся, прекратил хищно кружить, чтобы камнем броситься на собственность Майлза, и уселся на располагавшийся в каюте стульчик.
— Знаешь, я ведь думал об этом, — продолжал Майлз. — На что это будет похоже лет через десять или пятнадцать, если я когда-нибудь выберусь из тайных операций в реальную цепочку командования. У меня будет больше практического опыта, чем у любого барраярского солдата моего поколения, и все это будет совершенно сокрыто от моих коллег офицеров. Засекречено. Они все будут думать, что я провел последние десять лет, летая на скачковых кораблях и кушая конфетки. Как я намерен удержать авторитет над кучкой деревенских болванов-переростков… вроде тебя? Они же живьем меня съедят.
— Ну, — Айвен озорно сверкнул глазами, — они попытаются, можно не сомневаться. Надеюсь, что буду неподалеку, чтобы на это посмотреть.
В глубине души Майлз тоже на это надеялся, но он скорее дал бы выдернуть себе ногти клещами в старомодной манере ведения допросов Имперской безопасностью пару поколений назад, чем признался бы в этом вслух.
Айвен испустил тяжелый вздох:
— Я все равно буду скучать по гем-леди и угощениям.
— Дома тоже есть леди и угощения, Айвен.
— Верно. — Айвен слегка просветлел лицом.
— Забавно. — Майлз откинулся на свою койку, подпихнув подушку под плечи, чтобы полу сидя было на что опереться. — Если бы покойный Небесный Отец Флетчира Джияджи послал покорять Барраяр хаут- женщин вместо гем-лордов, думаю, Цетаганда уже давно обладала бы нашей планетой.
— Гем-лорды были грубиянами, и ничего более, — заявил Айвен. — Но мы оказались грубее. — Он уставился в потолок. — Как ты думаешь, сколько еще поколений сменится, прежде чем мы не сможем считать хаут-лордов людьми?
— Мне кажется, куда эффективней ставить вопрос так: сколько еще поколений сменится, прежде чем хаут-лорды перестанут рассматривать как людей
Айвен поморщился:
— Верно. Как твой почтенный покойный дедушка, бывало, рассказывал нам в кровавых подробностях.
— Однако если… гемы последовательно будут терпеть военные поражения в течение следующего поколения, или около того… если их маленькие экспансионистские приключения по прежнему будут причиной для стыда и будут столь же дороги, как разгром верванского вторжения, то возможно хауты в своем крестовом походе к совершенству переключатся с военных путей развития на другие сферы. Возможно, даже мирные. Возможно, такие, что мы едва можем их себе представить.
— Удачи, — фыркнул Айвен.
— Удача — это нечто, что ты делаешь для себя сам, если этого хочешь. — „А я хочу, хочу еще, о да“. Приглядывая одним глазом за кузеном, чтобы тот не делал резких движений, Майлз повесил медальон обратно.
— Ты собираешься его носить? Я бы не посмел.
— Нет. Пока мне когда-нибудь не понадобиться казаться особенно гадким.
— Но ты намерен его сохранить?
— О, да.
Айвен уставился в пространство, точнее в стену каюты, и в пространство за ней, судя по последовавшему выводу:
— Сеть червоточин — это большое место, и оно постоянно становится больше. Даже хаутам составит труда заполонить ее всю, я…
— Надеюсь, что так. Монокультуры скучны и уязвимы. Лизбет об этом знала.
Айвен хихикнул:
— А ты не слишком низкорослый, чтобы думать о перепланировке Вселенной?
— Айвен, — Майлз сделал так, что его голос стал неожиданно холоден, — С чего это Флетчир Джияджа решил, что ему нужно быть со мной любезным? Или ты
Айвен первым отвел взгляд.
— Ты чертов псих, ты знаешь об этом?
После минута неуютной тишины, он поднялся со стула Майлза, и побрел прочь, бормоча что-то насчет поисков какой-нибудь настоящий еды на этой лодке.
Майлз откинулся назад, сощурив глаза, и стал наблюдать, как сияющие круги кружатся подобно планетам.