Высший замирает не в силах оторвать взгляд, от грациозной фигурки танцующей нимфы. Он знал, что навсегда запомнит ее именно такой – грациозно танцующей на дороге из звезд.
– Данирен, – она остановилась, пристально посмотрела на него, – Данирен…
Он смотрел на нее и понимал, что не сможет сказать ей, возможно еще не время…Он превращается в ветер и кружит любимую в танце, мягко подталкивая ее вперед по дороге из звезд.
Она остановилась лишь когда сияние Лунного дворца затмило сияние звезд. Нимфа тяжело дышала – долгие месяцы без танцев сделали ее слабой, и этот ночной танец принес усталость вместе с наслаждением. Данирен с удивлением рассматривала огромный дворец из серебристого камня. Лунный дворец сиял! Сиял настолько сильно, что затмевал свет луны и искажал мелодию лунного света. Ее сердце приняло и полюбило этот удивительный замок, а разум кричал о тюрьме. Присмотревшись, Данирен увидела удивленные лица высших, перешептывающихся слуг и стражников. Они все вышли на балконы и ступеньки дворца и сияние дворца отражалось на платьях и драгоценностях дам, на оружие высших, на доспехах стражников. Дворец был прекрасен. Высшие были безупречными. Мир среди звезд казался ей идеальным. Но ночная нимфа ценила зелень лесов и полян превыше холодного сияния звезд и драгоценностей.
– Почему ты остановилась? – ветер с легким шелестом вновь стал высшим, – теперь это твой дом и твои подданные, не стоит бояться.
– Верни меня в Андарион, – попросила нимфа.
– Изредка я буду отпускать тебя в Закатный мир, но ты должна привыкнуть к новому дому. Идем, Данирен.
Она оглядела себя, бросила взгляд на разодетых дам и горько усмехнулась.
– Ты представишь меня своим подданным в таком виде? – он улыбнулся, как объяснить ей, что даже в легкой тунике она прекраснее всех.
– Если ты прикажешь, я перенесу тебя в мои покои прямо сейчас.
– Если я прикажу?
– Как моя жена, ты имеешь право мне приказывать. – Ранагнар грустно улыбнулся, он помнил, как часто Нимерина отдавала приказы его отцу, пользуясь своим правом.
– Перенеси меня в Андарион! – Данирен смотрела в его глаза, чуть запрокинув голову, и в ее огромных карих глазах было столько отчаяния.
– Не могу, – Ранагнар нежно обнял ее, – прости, сейчас это слишком опасно.
Она закрыла глаза, чувствуя как проваливается в портал перехода, затем почувствовала легкий аромат жасмина и мяты и открыв глаза увидела, что они стоят посреди огромного сада, в каменном гроте.
Данирен оттолкнула высшего и сделала несколько шагов. Под ногами была серебристая земля, более светлыми казались дорожки, покрытые сребристым песком. Там где не пролегали тропинки росла светло зеленая трава, на полянках росли цветы в основном светло-лиловые и светло-голубые. Кусты такого же ярко-зеленого цвета были обрезаны в виде звезд, животных или причудливых фигур. Деревья были огромными, почти такими же как дубы на поляне танцующих в ночи, и между великанами росли небольшие и тонкоствольные цветущие деревца, их светло-розовые цветы превращали деревья в розовые облачка. Вся исполинская пещера казалась заполненной серебристым сиянием, и нимфа поняла, что здесь не бывает другого освещения.
– Удивительно – прошептала Данирен, – как они растут здесь без солнечного света?
– Потому что я так хочу, – спокойно ответил высший, любуясь своей женой.
Она вздрогнула, в его словах не было гордости. Высшим дозволялось все, они приказывали всем, Данирен невесело усмехнулась – этот высший мог приказать даже растениям.
– А солнечный свет убьет их? – грустно спросила девушка, опустившись на колени и прикасаясь ладонью к траве.
– Да.
Она присмотрелась к цветам, почему-то ей казалось, что создан сад был давно.
– Зачем? – вопрос скорее к цветам, но высший понял, что она обратилась к нему.
– Я был ребенком, мне было плохо. Это было первое, что я создал, я вложил в него столько сил… я едва остался жив. Я надеялся, что моя мать оценит мой дар, но Нимерине сад не понравился. Она сказала, что сад такая же тюрьма как и дворец.
Данирен вздрогнула. Поверить в то, что высшие умеют любить и умеют страдать было тяжело. Высшие были почти богами, они получали все, на что упадет взгляд, разве могли высшие страдать? Сад ответил – да, могли. Данирен поднялась, подошла к высокому дереву, положила на него ладонь. Деревья в Закатном мире показывали картинки из прошлого, это дерево тоже показало ей изображение, но передало и эмоции. Она увидела маленького мальчика, как сложно было узнать в нем гордого Ранагнара, увидела и высшую, которая утром посетила ее покои. От высшей исходили волны ненависти к ребенку, к саду, ко всему, что олицетворяли высшие. От мальчика шла любовь, надежда, а потом высшая ушла и мальчик остался один. Срывал цветы, уничтожал деревья и плакал. Данирен ощутила его боль, боль ребенка, которого никогда не любили.
– Мы повторяем ошибки наших родителей, – прошептала нимфа.
– Ты тоже будешь его ненавидеть? – глухо спросил высший.
Она улыбнулась и нежно прикоснулась рукой к животу, пусть в ней рос не малыш Элиандра, но это был ее ребенок, она уже любила его. Высший увидел этот жест, увидел ее счастливую улыбку и другого ответа ему не потребовалось. Ранагнар понимал, что теперь ему придется сдерживать свое желание, и он больше не сможет брать ее силой, но иначе нельзя, теперь нельзя.
-
Ариан слушал водную нимфу. Он давно научился понимать их журчащий язык, и сейчас без труда переводил ее сбивчивую речь. Принц темных улыбнулся – высший надеялся, что подчинил темных, но это было лишь иллюзией. Темные сдались, подчинившись приказу наследника трона Ночи. Ариан знал от Кресте миров, знал, что темные могут покинуть это мир и уйти в другой, а для этого Лунный дворец должен быть разрушен. Он вновь прислушался к журчанию нимфы, которая рассказывала о его любимой. Данирен. В сердце сладко заныло, он каждую ночь видел ее лицо, помнил ее глаза, ее сладкий поцелуй. Если бы не Эссиара сейчас она спала бы в его постели, дарила ему свою любовь и носила его дитя. Но все впереди, Ариан не собирался отказываться от той, которую полюбил еще много лет назад. Как проклинал он свое благородство, как сожалел, что не завладел ею еще тогда, на поляне танцующих…
Ариан, истинный сын ночи поднялся и перенесся в далекую пещеру на побережье. Она ждала его, держалась за последнюю ниточку жизни. Душа оторванная от тела, душа которая не желала умирать.
Он почувствовал ее, тихо позвал и увидев призрак улыбнулся:
– Эссиара, твоя злость погубила тебя окончательно.
Она шевелила губами в тщетном усилии заговорить. Ариан улыбнулся, протянул руку, коснулся ее лица и только тогда смог расслышать сбивчивую речь:
– Прости, он знает, мне пришлось рассказать.
Ярость, гнев, боль. Он разрывает бестелесное тело, отправляя Эссиару в проклятые земли. Она предала его. Снова предала. Ариан прислонился к скале, ощутил холод камня, начал постепенно успокаиваться. Данирен будет сложно выманить из Лунного дворца, а туда темному хода нет. Что ж, у него всегда был запасной вариант.
-
Ранагнар медленно спускался по ступеням Лунного Дворца, не сводя глаз с хрупкой фигурки, сидящей на резной скамеечке у Бесконечного Ручья. Данирен снова сидела у воды и снова не взяла покрывало. Легкое движение и прохладный ветер сменяется теплым, скамья из хрусталя, превращается в кресло из меха. Она обернулась и впервые улыбнулась ему.
– Только ветер сделай опять холодным, мне так лучше.
Высший мгновенно повиновался, но едва ветер снова стал прохладным, на плечи Данирен легла теплая шаль из белоснежного пуха и абсолютно без запаха – ночная нимфа плохо переносила беременность.
– Тебе уже лучше? – он не садится рядом с ней, она все еще его боится, а Ранагнар умел быть терпеливым.
