Размеренный смешок, всегда звучащий через равные промежутки времени, необходимые для того, чтобы забить десятипенсовый гвоздь в сухую сосновую доску.
С самого высокого сука яблони свисают Квистон и Калеб. Они смотрят на происходящее немигающими глазами, и, наверное, им кажется, что мир вращается вокруг них.
Однако выясняется, что свалить они пока не могут. Так что придется ждать трейлера. Почему? Потому что им надо захватить мотоцикл председателя, брошенный на шоссе. Обратно в Сан-Франциско. Сам он расшибся и поэтому полетит назад самолетом. Далее следует долгое препирательство по этому поводу: «С чего это он вдруг полетит? Чушь собачья! И мне наплевать на то, какой он председатель!»
Снова стук металла и гул паяльной лампы, через который время от времени слышны восклицания: «Официальный визит!» «Старик!» «Я убью эту падлу, если ты не заставишь ее одеться!» – детские голоса из пространства, наполненного сгущенным временем, все уже выросли и обзавелись бородами, но так и не повзрослели.
– Лозунг дня: «Грузи машины!»
От трейлера уже собираются отказаться – слишком хлопотно крепить трос к мотоциклу. Теперь обсуждается идея, чтобы арендовать грузовик с рефрижератором и на нем транспортировать лишние мотоциклы домой. Зачем с рефрижератором? Наверное, для того, чтобы не жарить сломанные машины на летнем солнцепеке, но это полная ерунда…
– Вы видели Старого Берта? – вмешивается новобранец по кличке Отказ. – Не выходит из клозета. Это все вчерашнее чили!
– Я так счастлив, что нахожусь здесь сегодня! – в сопровождении все того же резкого оскорбительного хихиканья. Я представляю себе сосновые щепки, ложащиеся белыми завитками вокруг черных сапог.
Кто-то звонит в наш колокол, и я кричу из окна:
– Это не игрушка! Это пожарный колокол!
– А мы все считаем игрушкой! – отвечает Гарри.
Резкий, отдающийся эхом звук. Это кто-то швырнул нож в насосную станцию.
Снизу раздается голос Доббса. Он громко читает Библию бабушки Уиттиер – историю о неприятностях, которые произошли у Павла с коринфянами двадцать веков тому назад. На его месте я бы вел себя потише и не забывал о тех неприятностях, в которые накануне попал Крутой.
Один из Харли оживает и начинает издавать резкие хриплые звуки. Мотоцикл разворачивается, дает пару сигналов и отбывает. За ним просыпается следующий.
– Эй, ребята, серьезно!
– Хр-хр-хр!
Наша датская гостья Йеннека, мучающаяся такой зубной болью, что никто даже не осмеливается к ней подойти, выходит в полуголом виде к дверному проему кухни и качает головой – в Копенгагене такого варварства не встретишь.
Высокий парень с гипсовой повязкой возвращается обратно, застегивая пряжку ремня.
– Расскажи, что с тобой случилось? – кричит Доббс.
– Упал. Разбился. Попал в больницу, – не оборачиваясь отвечает парень.
Йеннека решает надеть на себя кимоно и покормить уток черствым печеньем.
– Я так счастлив, что нахожусь здесь сегодня! Мотоциклы, кашляя, чихая и ревя, начинают заводиться один за другим – «Вперёёёёёд!». И все снова смолкает. Это Страшный Гарри. Тормоза у него действительно не работают.
Возвращается мотоцикл с трейлером. Какой еще грузовик с рефрижератором?! Никто ничего не говорил о рефрижераторах!
Проходящий мимо Доббс бросает на меня взгляд и качает головой, имея в виду всю эту неразбериху под моим окном.
– Очень напоминают рок-музыкантов, готовящихся к выступлению – вся эта настройка, включения и выключения в поисках верной тональности длятся уже так долго, что местами начинают походить на музыку.
– Ничего подобного, – отвечаю я, но про себя вынужден признаться: эти подлецы действительно пытаются попасть в общую тональность. И может, она даже окажется верной. И мне бы не хотелось пропустить момент, когда от этого грохота наши ржавые ворота наконец распахнутся.
Черный мотоцикл, оставив трейлер, снова исчезает.
– Ну что ты скажешь? Если у меня нет этих долбаных тормозов и смят весь перед? Да пошел ты!
– Мне тоже было не сладко, когда я в прошлую Пасху попал в эту долбаную метель в Рино. Да еще и рука у меня была сломана. Но я почему-то обошелся без трейлера. Сам пошел!
Затем следует шумная перебранка, гудение паяльной лампы и снова звон ножа, вонзающегося в стену.
День становится безразмерным. Легкий ветерок наконец скрывает за облаком Божье око. Парень, который мне кажется теперешним председателем, сидит под деревом, обхватив голову руками.
Ни с того с сего начинает звонко петь жаворонок, и с грязного бетонного покрытия раздаются новые крики:
– Знаешь что…
– Да плевать я хотел.
– Нет, ты послушай.
– Не буду я ничего слушать! Мне нужны колеса.
– У кого есть колеса?
– Кто это там пердит?
– Знаешь что? Я так счастлив…
– Меня занесло на насте, и я чуть не врезался в дизель.
– …что нахожусь здесь…
– У кого есть канифоль?
– …сегодня!
Появляется журналистка, цивилизованный наряд которой тут же вызывает свист и улюлюканье.
– А ну-ка, снимай с себя штанишки!
В стену водокачки снова вонзается нож. Похоже, за попаданиями следуют промахи.
– А где Шалопай? Что-то его давно не травили.
– Где этот маленький чувак?
– Вперед! За ним!
– Он уже слинял, – кричит Доббс из сторожки. – Ушел еще утром в горы, пока вы спали.
– А-а-а… – вырывается вздох разочарования.
Нож попадает в стену.
– Эй, Люцифер, сгоняй до магазина и купи нам чего-нибудь, пока мы ждем.
– Да, какую-нибудь киску.
– Эй ты, в красных штанах, – скука начинает перерастать в злобу, – возьми-ка у меня интервью.
– Давайте доведем этого пса!
И они заставляют одного из пацанов Стюарта мастурбировать. Эякуляция встречается громом аплодисментов.
– А я могу еще лучше!
– Давай, Малыш Лу, давай!
– Ну псина, ты сейчас получишь!
– Bay! Я выиграл!
– Хуй тебе! У Отказа получалось лучше. У него член вылезал длиннее.
– Ну и что? Вам нужно количество или качество? У меня он спустил до самого бревна. Если вас интересует качество, я могу вас всех здесь обделать.
– Люцифер, сбегай за водой.
– Эй, Люцифер!
– Куда он делся, черт побери? Мне надо вымыть руки.
– Он пошел за пивом. Отказ, посмотри, там не видно шланга?
