Пришельцы - по свидетельствам очевидцев, они бывают разные: розовые, пухлые и задумчивые или зеленые, ушастые и с антеннами на голове. А Дюша вообще твердо убежден, что пришельцы похожи на нас, только лысые и зовут их Аликами. В любом случае, инопланетяне появляются в романе по той простой причине, что без них так тошно жить на нашей скучной Земле!
Все персонажи этого романа не являются положительными, а некоторые и вовсе отрицательны (в том числе и Дамкин со Стрекозовым). Конечно, читателю было бы гораздо интереснее мысленно постоять у токарного станка вместе с передовым рабочим Сидоровым, распахать поле на тракторе колхозника Петрова, выйти в открытый космос с космонавтом Морковкиным... Но не все в нашей жизни происходит так, как хотелось бы! Именно поэтому в романе ничто не приукрашено, вся изнанка жизни показана так, как она есть, и пора переходить непосредственно к первой главе.
Глава первая,
в которой Стрекозов разоблачает культ личности
Культ личности осужден КПСС как явление, чуждое марксизму-ленинизму.
Советский энциклопедический словарь
Известный литератор Дамкин проснулся в своей пятикомнатной благоустроенной квартире ранним весенним утром. Блаженно потягиваясь на кровати, он встретил новый день широкой улыбкой и порадовался тому, что его жизнь продолжается.
'Какой сегодня славный денек! - думал он, жмурясь от солнечного лучика, проникшего сквозь бархатные занавески. - Может быть, у меня совсем уже нет памяти, но сегодня мой день рождения, это я помню точно!'
Дамкин вскочил и бросился на кухню, где у него висел отрывной календарь. С листа календаря на него доброжелательно смотрел известный литератор Дамкин.
Дамкин, веселясь, пририсовал Дамкину гусарские усы, а на нос пластырь, отчего портрет Дамкина сразу же стал выглядеть весьма побитым. Похвалив себя за искусное мастерство, Дамкин сварил черный кофе и два яйца всмятку, а потом, насвистывая рок-н-ролльчик старичка Элвиса, включил радио.
- Дорогие товарищи! Сегодня нашему дорогому и всеми любимому литератору Дамкину, лауреату тридцати двух премий, - вещал по радио бодрый комсомольский голос, - исполнилось...
Не давая комсомольцу раскрыть рот еще раз, Дамкин быстро выключил приемник. Он и сам прекрасно знал, сколько лет ему исполнилось.
Скушав обильно наперченное яйцо, литератор прошел в гостиную и включил телевизор.
- Нет нужды говорить еще раз, - говорила, сияя лучезарной улыбкой, хорошо знакомая Дамкину рыжеволосая дикторша по имени Света, - что заслуги знаменитого литератора Дамкина широко известны не только всему советскому народу, не только в братских странах социалистического блока, но и среди...
- Тьфу! - отреагировал Дамкин, нажимая на телевизоре самую большую красную кнопку. - Прошло всего несколько лет с тех пор, как мы купили телевизор, а как телевидение успело испортиться! Абсолютно нечего смотреть: кругом Дамкин и Дамкин! Достали уже!
Почувствовав, что пора прогуляться, Дамкин допил кофе и выскочил в коридор. Здесь литератор навернул себе на шею известный всему миру светло-коричневый шарф, снял со своего бюста пыльный цилиндр и вышел на улицу имени Дамкина.
Весь город был разукрашен яркими плакатами и красными флагами. Повсюду бросались в глаза транспаранты с лозунгами: 'Дамкин жил, Дамкин жив, Дамкин будет жить!', 'Дамкин - ум, честь и совесть нашей эпохи!', а также другие, которые в глаза не бросались, но однозначно создавали праздничное настроение.
Пройдя сквозь строй знамен, Дамкин вышел к памятнику Дамкина, выполненного в черном граните и представляющего литератора человеком с профилем государственного деятеля и фигурой античного героя. Возле одиннадцатиметрового памятника копошилась экскурсия иностранцев, и полная, перекрашенная в блондинку дама со значком Дамкина на пышной груди, поведав по-французски запутанную биографию великого писателя, теперь доносила до слушателей его насыщенную романами библиографию.
Французского Дамкин никогда не знал и знать не хотел, но слова 'месье Дамкин' уловил и на всякий случай надел черные очки.
- Шарман! Шарман! - чирикали иностранцы, близоруко разглядывая монумент в лорнеты и снимая отдельные части гранитного Дамкина фотоаппаратами и видеокамерами.
Дамкин решил уже было, что все обойдется, как вдруг позади него раздался радостный мальчишеский вопль:
- Мамочка! Смотри! Это же сам Дамкин!
К Дамкину рванулась толпа поклонниц и поклонников, постоянно ошивающаяся на улице Дамкина. Фанатики размахивали его же книгами, на которых они мечтали поиметь автограф писателя.
- Это не я!!! - фальшиво заорал Дамкин и бросился прочь.
Фаны не отставали. Обернувшись через плечо, литератор отметил, что среди поклонниц есть парочка симпатичных блондиночек, но несимпатичных было гораздо больше, и он припустил еще быстрее.
Дамкин выскочил на площадь имени сорокалетия Дамкина и побежал к ресторану 'У Дамкина'. Толстый швейцар услужливо пропустил знаменитого литератора в ресторан и закрыл двери перед самыми носами фанатов. Фаны бесновались и стучали в стекло, скандируя 'Дамкин! Дамкин!', пока не подъехала конная милиция и не стала разгонять несанкционированный митинг каучуковыми дубинками.
- Достали? - сочувственно спросил седой швейцар с бакенбардами под прусского короля Фридриха.
- Ох! И не говори!
- Ваш столик уже накрыт.
- А Стрекозов еще не приходил?
- Еще нет.
- Жаль. Без него скучно.
- И не говорите, - участливо вздохнул швейцар. - А помните, товарищ Дамкин, как вы и господин Стрекозов лет пятнадцать назад, тоже, кстати, на ваш день рождения, знатную драку здесь отмочили?
- Да, было дело! - заржал Дамкин. - О, молодость, как ты обворожительна... Я помню, нас еще тогда в ментовку забрали. А кстати, ментов-то ты вызвал!
- Ну, - развел руками толстяк. - Кто старое помянет...
- Да ладно, я не обижаюсь, - Дамкин добродушно похлопал швейцара по плечу. - Просто молодость вспомнил.
- Спасибо, - растрогался швейцар и вытер обильную слезу. - А у меня для вас подарок. Вот, в той самой драке оторвали с вашего, с позволения сказать, пиджака...
Старик протянул литератору пластмассовую пуговицу.
- Точно! - воскликнул Дамкин. - Моя! Я потом два года ходил без пуговицы, пока не подарил пиджак Карамелькину.
- Пионеры недавно заходили, просили для музея Дамкина, а я не дал. Дай, думаю, подарю лучше нашему любимому литератору. Да не просто так, а на день рожденья!
- Спасибо, - Дамкин пожал швейцару руку и подумал, что не плохо бы кошелек еще найти, который у него вытащили в драке из кармана этого же пиджака.
- Да чего уж, - совсем уже заплакал растрогавшийся швейцар.
Дамкин прошел в зал. При его появлении все посетители, словно сговорившись, вскочили и прокричали:
- Слава великому литератору Дамкину, одному из авторов величайшего романа века 'Похождения Билла Штоффа'! Ура! Ура!
Дамкин, как фюрер, сделал жест рукой, изобразил на лице улыбочку и прошел к своему столику с табличкой 'Столик Дамкина и Стрекозова'. Столик был заботливо накрыт белоснежной скатертью, в розовых тарелочках лежали икра красная, икра черная, ветчина, балычок, финская колбаска и салатики. Над этим столиком висела большая картина, для которой неизвестный художник не пожалел самых ярких красок. На картине Дамкин и Стрекозов, оба в зеленых вельветовых костюмах, с достойным видом получали Нобелевскую премию из рук самого Нобеля.
Официант принес бутылку 'Камю', услужливо смахнул со стола хлебные крошки и поставил перед великим литератором граненый стакан.
Дамкин, которому последнее время 'Камю' нравился в два раза больше, чем 'Наполеон', ухватился за бутылку и вдруг услышал как напротив окон хлопнули дверцы подъехавшей машины.
- Похоже на 'Мерседес' Стрекозова, - пробормотал Дамкин задумчиво. Он отодвинул тяжелую штору в
