Придорожная закусочная, или Они все так делают: Комедия

Клавдия. Пустяки. Мы сможем спокойно вести прежний образ жизни.

Изольда. Я больше не хочу быть замкнутой. Хочу, чтобы меня испачкали! Хочу громко кудахтать, сидя в гнезде на яйцах!

Клавдия. Я думаю, мои бедра и зад хорошие и большие — есть что потрогать.

Изольда. Один зверь — кажется, джентльмен из Мурау, который любит дневные вылазки. У нас будет всего один день, не больше. В лучшем случае полчаса!

Клавдия. Другой зверь вроде тоже элегантный мужчина. Он признался, что хочет избавиться от груза накопившихся в нем желаний.

Изольда. И ты подчинишься его требованию.

Клавдия. Не забегай вперед, Изольда. Ты всегда была торопыгой.

Изольда. Я говорю то, что придумала: мое тело — это загон для него. Когда я открою дверь, он появится и захочет, чтобы его посадили на цепь. Если вдруг зверь пустится бежать, за ним побегут и другие. Даже если они еще не учуяли, что их хотят уничтожить.

К стеклянному фасаду придвигается тупорылый передок большого «Мерседеса». Из него выходят двое мужнин, один постарше, другой помоложе. Они выглядят точь-в-точь как Ники Лауда и Альберто Томба. На них тоже подчеркнуто спортивная одежда, не очень подходящая к их фигурам. Они несут гоночный велосипед без переднего колеса и сумку с клюшками для игры в гольф. Оба нагружены до предела и с трудом втискиваются в кафе.

Герберт. Вы уже сходили в туалет? Мы здесь не останемся, это точно. Отсюда не видна природа.

Клавдия. Присядь, милый. Нет, не сходили, пойдем через четверть часа.

Герберт. Но вы ведь так торопились. Вам приперло выйти именно здесь.

Курт. И что за люди здесь облегчаются! Вон там кого-то вырвало прямо на пол.

Герберт. А вот здесь на полу валяется что-то похожее на волоски с человеческого тела, оставленные каким-то мужчиной.

Курт. Ты годами впускаешь в свое тело только спорт, чтобы выиграть отборочные соревнования для выхода в следующий круг, и вдруг на тебе! — натыкаешься на отходы чужих тел.

Герберт. Я бросаю вызов собственному телу, потому что хочу быть быстрее его. А тут откуда ни возьмись выныривают какие-то подонки, оставляют отбросы, целые корзины отбросов, прилипших к полу. Они меня совсем не вдохновляют.

Курт. Сейчас выпьем чего-нибудь и тут же отправимся дальше.

Клавдия. Но я голодна.

Геберт. Не станешь же ты есть здесь. Достаточно того, что за это время по крайней мере человек пять хотели угнать наши машины или заразить нас своими дурно воспитанными сальмонеллами.

Мужчины один за другим украдкой выглядывают наружу, потом садятся на свои места.

Курт. Упадок и финансовые неудачи вынуждают людей выставлять свои проблемы на всеобщее обозрение. Они собираются в таких вот местах, чтобы оставить нас тут в расхристанном виде.

Герберт. Прежде чем разгонять их по конурам, надо бы показать им кузькину мать, этим бродячим псам.

Курт. Да они и сами разбегутся, только не на своих двоих! И будут хвастать проведенными с кем-то скучными ночами.

Клавдия. Да не выходи ты из себя!

Курт. Хотел бы я посмотреть на тебя, когда они угонят нашу машину!

Герберт. В принципе, дело обстоит так: мы ищем правду, и если находим, то из себя выходим. А эти бедолаги уже давно к нам подбираются.

Курт. Но сразу отваливают, когда видят, чего мы стоим.

Герберт. И эта грязь повсюду, даже на столах, за которыми они едят.

Курт. В этой забегаловке вид только из прозрачного окошка в маленькой, как конверт, рамке.

Клавдия. Курт, что ты несешь!

Герберт. Нам в самом деле надо здесь остаться?

Клавдия. Только пока мы не отдохнем.

Курт. Именно здесь? Я уже слышу их отговорки, когда они сопрут наши авто: мол, им они подходят лучше, чем нам. На нас, мол, ремни безопасности не сходятся.

Герберт. Во всяком случае, здесь не обслуживают.

Курт. На парковке они пялились на меня женскими глазами. Как будто могли что-то мне дать. Мы устилаем их постели кредитами, а они только и делают, что пачкают простыни, без особого напряга брызгая на них три-четыре раза подряд.

Изольда. Курт, ты здесь не у себя дома.

Курт. Ну и что?

Клавдия. Им бы купить что-то нужное в рассрочку, а они покупают телевизор, чтобы увидеть самих себя с детства до старости. Школа. Церковь. Больница.

Изольда. Куда девались простые радости?

Курт. Да вот они. Радуйтесь!

Внезапно вспыхивает яркий свет. На стене проецируются обнаженные до непристойности неоновые фигуры разных цветов и в различных позах. Проплывают, поднимаясь вверх, плакаты, огромные постеры обложек порнографических журналов, словно изображения святых в праздник Тела Христова. Наш квартет делает вид, что ничего не замечает.

Клавдия. Где-то поблизости должны быть Фадингенские источники. Совершенно невозможно купить бутылку минеральной воды без газа. Эти люди хотят наслаждаться до упаду. Потому и растрачивают себя так скоро.

Изольда. Я думаю, отсюда можно увидеть крестовидную вершину Хорнйоха.

Она вскакивает, следом вскакивают и выглядывают наружу мужчины.

Клавдия. Слишком плотный туман.

Курт. По-моему, этот ландшафт выглядит так, словно люди бросили его в беде. Слышно, как они стучат за стеной, эти люди. Им хочется заиметь новый автомобиль, чтобы на нем снова выехать на природу, потому что погибающая природа именно их зовет на помощь.

Герберт. Этим людям надо дать пинка под зад, только тогда они начнут что-то делать.

Курт. Я тоже так считаю.

Герберт. Мы тоже могли бы способствовать уничтожению природы, но мы, к счастью, выехали на поезде для автотуристов.

Курт. Почему люди так редко читают книги? Почему так редко пьют красное вино?

Изольда. Позже мы могли бы прогуляться пешком.

Все усердно вытирают бумажными салфетками столы и