вас с Бобкой много кормлю. Так что ты быстро ешь, ладно?
— Моментально, только давай.
Я караулила цыплят и утят, понимала Любу, но мне иногда хотелось поиграть с собаками, побегать с ребятами. Выскакивала на улицу — там так весело, кругом много людей, и все радовались теплу.
— Я тебя накажу, — Любушка помахала прутиком. — Неужели не можешь посидеть, пока я схожу к Нине. Сиди!
Караулю, оглядываю двор. Ой, мои цыплята лезут в щель ограды! Не ходите на улицу. Живо назад!
А они не слушаются, не понимают меня. Тогда я лаю во всю силу, чтобы услышала Любушка. Вот она торопится домой.
— Зачем разогнала? Куда это годится?
— Они сами.
— Вон Босой караулит, знаешь как! Ни один цыпленок не уходит. Ну ладно, хочешь, почитаю тебе сказку? Садись-ка рядом бот сюда.
Сейчас Любушка будет что-то рассказывать. Люблю ее слушать. Сначала она глядит на строчку и водит по ней пальцем, а потом так разойдется, что даже книжку закроет.
— Вот прилетим мы с тобой в Москву на самолете… Знаешь самолет, ну такой… И поедем в метро… Метро — такие красивые вагоны, сами двери закрываются… Потом искупаемся в большом бассейне, он как наше озеро… В этом бассейне и зимой купаются, потому что вода теплая… Снег идет, а люди купаются, потому что в воде не холодно, как на нашей печи…
— Нас и в школу там примут. Мы сядем с тобой за первую парту рядом с Марией Алексеевной. Она уже поправится и тоже в Москву приедет.
Но тут Любушка завертела головой, вскочила с криком:
— Ах, вы, хулиганишки, смотри-ка, все убежали на улицу! Прозевали мы цыплят с тобой. Скорей идем загонять.
5
Не хочется мне, Любушка, чтобы Бобик оказался таким неблагодарным, как Пиратка. Вы его с Андрюшкой кормили, поили, а он все в сторону косит. Вам невдомек, а я давно его распознала. Хищник он неисправимый, за все время, пока он был у нас, мы и словечком не обмолвились. Невзлюбил меня. Да он никого и не любил. Однажды, весной, ты, Любушка, подошла к клетке и просунула ястребу кусочек хлеба. Пиратка даже не обратил внимания. «Ему мяса подавай», — сказал Виталька.
— А, может, приучим, — неуверенно сказала Любушка. — Пиратке надоело, наверное, в клетке сидеть.
— Конечно, надоело, — обрадовался Виталька и подзадорил Андрюшку. — Слабо тебе выпустить Пиратку!
Я-то поняла, с каким подвохом сказал это Виталька.
Наверно, хотел, чтобы ястреб улетел, потому что завидовал Андрюшке. А кто виноват? Вместе ходили в лес. Виталька не заметил ястреба с перебитым крылом, а Андрюшка заметил. Виталька сказал: «Давай хищника из рогатки убьем», — а Андрюшка пожалел и домой принес.
— Рановато, — сказал Андрюшка.
— Выпусти, может, он уже привык, — попросила Любушка, — ему скучно.
— Ладно, будь что будет, — согласился Андрюша. — Люба, присмотри за цыплятами, лучше всего отгони подальше.
— Пиратка добрый, не тронет.
— Не выпускай, он нехороший, — предупредила я. Но она, как всегда, не поняла меня.
На всякий случай отогнали цыплят в дальний угол двора.
— Вы наши. И Пиратка наш, — сказала цыплятам Любушка. — Но он еще вас не знает, первый раз выпускаем. Не приставайте пока к кому, ладно? А то испугается и улетит насовсем. Сиди, Дамка, здесь и не пускай цыплят, ладно?
Андрюша распахнул пошире дверь серая и открыл клетку:
— Гуляй, Пиратка!
Ястреб недоверчиво поглядывал на мальчика, мол, неужели отпустишь? Неподалеку стояли ребята и спорили: улетит Пиратка насовсем или вернется? Лети, Пиратке, лети!
Ястреб выбежал вприпрыжку. Покосился на меня. Не бойся, не трону, хотя и хочется.
— Вон Дамка крадется — прогони! — крикнул Любушке брат.
— Да она ласково смотрит на Пиратку, — сказала ему Любушка и подозвала меня. — Не смей, Пиратка наш! Слышишь? А то испугается.
Я отбежала, а Пиратка все равно не улетал.
— Нечего сваливать на Дамку, сам отойди, — сказала Любушка. — Он тебя боится.
— Пиратка ко мне привык!
— Попробуй, отойди, увидишь, как привык! — Любушка потянула брата за руку, а Пиратке шепнула: — Лети скорей, не бойся.
Послушался! Взмахнул крыльями и радостно взвился вверх, на свободу.
— Полетел! Полетел, — весело заорал Виталька.
И ребята все обрадовались, что он полетел. Но потом перестали радоваться, смотрели во все стороны: неужели насовсем улетел?
— Полетает, полетает и вернется, — утешала Любушка брата. — Ты тоже иногда целый день бегаешь и все разно домой приходишь.
Ребята засмеялись, и Андрюша повеселел.
Верно, Любушка, когда меня привязывают на цепь, так я целый день рвусь и скулю… А побегаю досыта — сама домой с радостью явлюсь. Но здесь совсем другое дело. Пиратка — обманщик. Я по его глазам вижу. И «хищник», все так говорят. А это, наверное, самая плохая птица. На кур и гусей так никто не скажет.
Ребята ждали, но ястреб не показывался. Виталька взглянул на Андрюшку. И тут я почувствовала, что Виталька тоже перестал ликовать.
— Надо бы подождать выпускать, — сказал он тихо. — Пиратка к тебе еще не привык… Я тебе весной молодого поймаю, честно говорю… Смотри, летит! — Виталька потряс друга за плечо. И я увидела ястреба. Нет, Пиратка не улетел! Он играл на воле — то взмывал ввысь, не видно было, то камнем падал почти до самой земли, казалось, вот-вот разобьется… А потом, наверное, устал и плавно опустился на крышу дома.
— Пират, скорей домой! — приказал Андрюшка. Но птица, видно, не хотела возвращаться. Наклонила голову набок и, спокойненько поглядывая на нас, приговаривала на своем языке: «Как хотите, а мне надоело в кладовке сидеть».
— Ну ты, я тебя с самого начала раскусила! — крикнула я Пиратке. — Или оставайся и будь домашним, или улетай совсем, не то плохо тебе будет.
— От тебя, что ль? — скосив желтый глаз, проклекотал ястреб. Ох, как я взвилась! Но Любушка меня остановила. Нет, не разбираются люди в языке животных… Андрюшка показал кусочек мяса, и Пиратка зорко поглядел на него. Щелкнул кривым клювом, быстренько опустился на землю. И поскакал, поскакал к Андрюше. Мальчик прижал его к груди.
— Молодец! Теперь не закрою в клетке, будешь в кладовке жить, а потом во дворе. Будешь летать, когда захочешь.
Ястреб, наверное, все понял: покачал вытянутым клювом, мол, я согласен.
Еще бы, не согласиться. Выздоровеет окончательно, откормится, а там и вольному воля. Сколько еще
