И тут я услышал спокойный голос Кая: - В корабль могу проникнуть я.
Я уже думал об этой возможности. За успех был один шанс из десяти, не больше. Устаревшая конструкция робота могла подвести, выйти из повиновения. И потом у пластинавтов странные, очень странные заскоки.
Но у меня не было выбора.
- Хорошо, - сказал я. - Будь осторожен и ничего не предпринимай самостоятельно. Слышишь, ничего не предпринимай самостоятельно!
Кай внимательно осмотрел квантовый резак, похожий на старинный пистолет.
- Иду, - сказал он, открывая люк. Он оглянулся: - Тебе лучше перейти к скорту. Безопаснее.
Я увидел яркий след ранцевых ракет, точно метеор, упавший на корабль...
Спокойный голос: - Это я - Кай. Ты слышишь меня? Вывел антенну через сопло. Мы сможем поддерживать связь.
- Где ты сейчас?
- В отсеке реакторов. Прошел через ремонтные шлюзы.
Через минуту: - Прорезаю путь к рубке.
Молчание.
- Кай, что-нибудь случилось?
- Нет... то есть...
- Ну, говори же...
- Их трое. Все они...
- Их трое. Все они...
- Говори, Кай!
- Они... или без сознания, или... Три девушки.
- Три девушки? Что с ними, Кай?
Внезапно я понял. Все понял! Это была 'Амазонка', первый корабль с женским экипажем. Первый корабль, отправившийся в исследовательскую экспедицию к Проциону.
...Кажется, это было недавно. Совсем недавно. Мы вместе учились в институте космонавтики. Но Анна окончила навигационный факультет, а я факультет космической архитектуры. Мы часто встречались. Последний раз мы были вместе на Апшероне, в спортивном лагере института. Анна уже знала, что скоро нам придется расстаться, а я и не подозревал об этом.
Все лето мы тренировались в полетах на планерах. С завораживающей медлительностью внизу проплывали белые дома, инжирные рощи и виноградники. Я смеялся, болтал до изнеможения и не замечал, как ее глаза временами становились чужими и далекими. Анна прощалась с Землей, с голубым небом, со всем, что ее окружало. А я считал, что весь мир безоговорочно принадлежит мне, и безжалостно расправлялся с ее последними днями...
Потом я провожал Анну. На орбите Трансплутона ее ждала 'Амазонка'.
Маленький космодром на Байкале.
Здесь уже не было золотого апшеронского солнца. Вокруг только глухие таежные леса, прохладные ручьи и брусника. И восходы были холодные. По утрам на деревьях висел серебристый туман. Она ничего не сказала мне. Порывисто поцеловала в губы и ушла.
...Я вспомнил Анну, ее лицо, совсем еще детское, как тогда, на Каспии. Странное это было ощущение. Как мираж в пустыне. Легко ли знать, чувствовать, что она рядом. Что ты прожил большую жизнь, а для нее промелькнуло всего несколько лет. Что для нее все это только вчерашний день, а для тебя - далекое прошлое. И мне вдруг захотелось вернуть это прошлое. Дико захотелось!
* * *
- Одна дышит,-сказал Кай.-Одна живa... Пока жива...
- Дышит, жива... Кто она? Что с ней? Что можно сделать?..
Долгое, очень долгое молчание.
- Не знаю. Нельзя установить. Диагностическая машина повторяет одно и то же: - 'Нужен покой'. Вероятно, это какая-то неизвестная болезнь, машина ее просто не знает. Мне кажется, положение очень серьезное. Пройти в шлюзовую камеру не могу, энергия квантового резака израсходована.
- Кай, что произошло на корабле? Что там вообще случилось? Найди записи корабельного журнала.
- Записи стерты, - немного погодя сказал Кай.
- Стерты? Странно...
'Кристалл!' - вдруг вспомнил я.
- Кай, осмотри дешифратор. Там должен быть кристалл с записью.
Кристалл применяли в чрезвычайных случаях, когда надо было надолго сохранить особо важное сообщение. Сколько мертвых кораблей летучими голландцами блуждают в пространстве! И в каждом есть кристалл - надежное хранилище последней информации.
- В дешифраторе кристалла нет, - Значит, он должен быть... у кого-тo из них.
В последнюю минуту они должны были использовать кристалл, думал я.
- Есть, - сказал Кай. - Кристалл у нее в руке.
- Вложи кристалл в дешифратор.
В динамике послышалось тихое шипение. Затем возник тревожный голос. Этот голос прерывался, будто что-то мешало ему говорить, и тогда опять слышалось шипение.
'Всем, всем... внимание, чрезвычайно важ... ние... через... ный... перед... два... ой... в районе... це... лучение... невозмож... записи кс-раб... все сильнее...'.
Обрывки слов - больше ничего. Ничего!
Но я уже не думал об Анне, не думал о 'Диске', который мог в любую минуту взорваться. Я думал о Двадцать второй звездной экспедиции. Это была большая экспедиция- самая большая за всю историю астронавигации. Десятки мощных галактических кораблей устремились к далекой звездной цивилизации, сигналы которой были приняты и расшифрованы за год до этого. И путь этой грандиозной экспедиции где-то в пространстве пересекает траекторию 'Амазонки'.
Мысли разворачивались стремительно: 'Где источник опасности? Может быть, это неизвестный вид излучения. Излучение погубит Двадцать вторую. Необходимо предупредить. Еще не поздно. Только через два-три месяца экспедиция достигнет субсветовых скоростей. Еще не поздно. Но о чем предупреждать? Чтобы они приняли меры? Какие? От чего? Чтобы вернулись? А может быть опасность не в излучении, может быть здесь ошибка?! Вернуть экспедицию? Погибнет труд миллионов людей'.
Записи стерты. Из сообщения в кристалле ничего не выжмешь. Остается один источник информации - мозг. Мозг человека. Введенный в вену препарат Квельна возвращает полное сознание на три-четыре минуты. Это сильно истощает мозг. Я не знал: можно ли в таком состоянии вводить препарат. Этой. Живой... без ущерба для жизни.
Я один. Совсем один. Нет связи с базой, потому что Титан сейчас по ту сторону Сатурна. От моего решения, возможно, зависит жизнь участников Двадцать второй экспедиции.
Космос наделен страшной силой. Огромные расстояния, нерегулярная и медленная (на этих расстояниях) связь плюс ситуации, которые нельзя заранее предвидеть. И вот один человек (любой из нас, работающих в космосе) вдруг оказывается перед необходимостью принять Решение. Решение с болылои буквы. Решение, от которого все зависит. Нет начальства, способного думать за нас. И нет подчиненных, которым можно передать ответственность. Есть космос и человек. Лицом к лицу.
Так было не раз. И вот теперь - это случилось со мной.
Мне надо было сделать все для спасения девушки, которая лежала без сознания в рубке 'Амазонки'. Это 'все' было не так уж велико: я должен был оставаться близ 'Амазонки' до возобновления связи с базой. Но девушка могла погибнуть. В любую минуту. И вместе с ней погибла бы тайна, от которой, возможно, зависила судьба Двадцать второй экспедиции.
Да, космос заставляет решать, не давая поблажек во времени.
Я сказал: - Кай, найди место, где хранятся медикаменты. Там должен быть препарат Квельна. На ампулах черная наклейка с желтым крестом.
- Черная наклейка? Препарат из категории особоопасных? Зачем?
В его голосе слышалось сомнение.
