Селение болотных людей открылось перед ними неожиданно, так хорошо было оно спрятано в ложбине между двумя холмами. Два десятка домов, кузница, костры, возле которых работали женщины, – вот и все, что успел заметить Синяка, когда его и двух его провожатых остановили. Воины в зеленых плащах выступили из укрытия так быстро и бесшумно, что Синяка так и не понял, где они прятались.
Пузан втянул голову в плечи. Он обломал древко стрелы, попавшей ему в плечо, но наконечника из раны не вытащил – малодушничал. Не нравились ему эти болотные люди. Больно они скрытные, загадочные. Обитатели холмов о них ничего толком не знают, а слухи ходят самые мезопакостные. Он злобно сверкал своими маленькими глазками на Мелу, пока тот спокойно разговаривал с часовым.
Проходя по поселку мимо костров, Синяка заметил, что почти все женщины вооружены. У одних на поясе висели короткие мечи, у других за плечами были луки, а в волосы, закрученные в узел на затылке, воткнуты короткие стрелы.
Немного поодаль от костров находилась небольшая печь, возле которой работала молодая женщина, выпекавшая хлебы.
Увидев пламя, саламандра нетерпеливо заерзала у Синяки на плече.
– Тихо, – прошептал он, и ящерка замерла, тихонько зашипев от неудовольствия.
Синяке совершенно не хотелось, чтобы эти люди начали от него шарахаться, увидев, что он подчинил себе огненного духа.
Женщина выпрямилась. Ей было лет тридцать. Она была очень красива – невысокая, широкая в кости, с теплыми карими глазами и жесткими белыми волосами, заплетенными в две толстых косы. Широкая кожаная лента удерживала на лбу вьющиеся пряди. На темной коже головной повязки Синяка увидел золотые пластинки, сделанные по форме древних заклинательных знаков солнца, повторенных трижды: у висков заходящее и восходящее, на лбу – полуденное. На ней была простая холщовая рубаха с кожаным поясом. Женщина была босой, на колене у нее краснел ожог, на лбу под повязкой блестел пот, одна щека испачкана сажей.
Карие глаза остановились на старшем из братьев. Мела выступил вперед и склонил перед ней голову.
– Ты видишь, Асантао, – сказал он вместо приветствия. – Вот чужие. Мы встретили их у наших границ на болоте. Великан с моей стрелой в плече – тень. Смотри на второго, он отвечает.
Асантао перевела взгляд на Синяку. Он ощутил тепло, которое, казалось, проникало в самые отдаленные глубины его души, согревая и успокаивая. Ясновидящая, несомненно, обладала силой, и эта сила была доброй. Такой небольшой силе позволено быть доброй. Скрыть от нее себя будет довольно просто, подумал Синяка, она ни о чем не догадается.
Асантао заговорила с Мелой, и Синяка невольно вздрогнул:
– Он что-то пытается утаить от меня, Мела, – негромко сказала женщина. – Он одинок, несчастлив и скоро его не станет.
Синяка еще никогда не встречался с предсказаниями о своей смерти. Он вообще не думал, что такое возможно. И тем более удивительно было ему слышать это от простой знахарки из полудикого болотного племени.
– Как я умру? – прямо спросил ее Синяка.
Карие глаза затуманились.
– Я не могу увидеть твою смерть, – медленно ответила Асантао. – Я просто вижу мир без тебя.
Из всего сказанного Пузан уразумел только одно: господину Синяке грозит жестокая и неминуемая гибель. Великан отчаянно взревел, бросился на колени и стал колотить себя в широкую грудь кулаком.
– Изверги! – вопил он, брызгая слюной. – Я же говорил вам, господин Синяка, кто они такие! Болотная нечисть! Погань торфяная! Не трогайте его! Если вам так хочется крови, пейте мою!
– Пузан, – очень тихим голосом проговорил Синяка.
– Я говорил вам, господин Синяка, я предупреждал, – завывал великан, стуча себя в грудь, как в гулкий барабан. – Их надо было унич…
– Замолчи, ты, – сказал Синяка и отвернулся.
Асантао с легкой усмешкой смотрела на обоих. Мела и Аэйт одинаково покраснели от обиды, но не двинулись с места.
– Простите его, – сказал им Синяка. – Ему больно, вот он и не соображает, что говорит.
Оба воина взглянули на колдунью, и когда она кивнула, одновременно повернулись и легко зашагали прочь.
Выпрямившись во весь рост, Асантао поискала кого-то глазами среди женщин и, наконец, подозвала одну из них – крепкую девушку лет двадцати с красными стрелами в белых волосах. У нее были густые черные брови, и это придавало ее лицу злое выражение.
– Присмотри за печкой, Фрат, – сказала ей Асантао.
Полуоткрыв рот, Фрат уставилась на чужеземцев. Черные брови поползли вверх, под челку. Она вытаращила свои голубые глаза и невольно коснулась рукой стрелы в тугом узле волос. Синяка улыбнулся ей, глядя на нее сверху вниз. Девушка вздрогнула и с недовольным видом отвернулась к печке.
Асантао сделала Синяке знак следовать за собой и, не оборачиваясь, пошла прочь. Для своего роста она ходила довольно быстро.
– Идем, – сказал Синяка великану, и Пузан, охая, заковылял за колдуньей. Синяка шел сзади, время от времени подталкивая его кулаком в спину.
Дом Асантао стоял особняком, у выхода из ложбины. Он был поменьше остальных, и у входа висела связка амулетов – маленькие железные ножницы от злых духов, клык волка, игрушечный топорик – знак молнии, костяной гребешок и две ложки. Перед домом, выложенное камешками, чернело небольшое кострище.
