На лице сержанта не дрогнул ни один мускул, он лишь сказал:
— Здесь только мы, цыплятки, преподобный.
Тот, подавшись вперед, стал вглядываться во тьму, пытаясь разглядеть темный силуэт.
— Если вы сотрудники полиции, то заявляю: Чарли Чинк умышленно вытолкнул меня из окна, чтобы я погиб, но Всевышний поместил Тело Христово, чтобы смягчить мое падение…
— Это была корзина с хлебом, — поправил сержант.
— Тело Христово, — упорствовал преподобный.
— Ладно, преподобный, хватит ломать комедию, — сказал Броди. — Если вы хотите сказать, что психически больны и не отвечаете за ваши поступки, так это ни к чему. Никто ни в чем вас не обвиняет.
— Его заколола Иезавель. Дульси Перри. Заколола ножом, который вручил ей Чарли Чинк.
Броди чуть наклонился вперед:
— Вы видели, как он передавал ей нож?
— Да.
— Когда?
— На следующий день после Рождества. Она сидела в машине, возле моей церкви. Она думала, что ее никто не видит. Он подошел, сел рядом, вынул нож и показал, как им пользоваться.
— А где находились вы?
— Смотрел в щелочку окна. Я понял, что она приехала в мою церковь совсем не за тем, чтобы отдать какую-то старую одежду на благотворительные цели.
— Она и Джонни были прихожанами вашей церкви?
— Они считали себя таковыми, потому что Большой Джо был членом секты, но они никогда не приходили. Им не нравилось пребывать в святом экстазе.
Могильщик понял, что Броди в замешательстве, и поспешил на выручку:
— В этой церкви прихожане, когда входят в экстаз, начинают кататься по полу.
— С чужими женами, — добавил Гробовщик.
Лицо Броди как-то обмякло, а стенографист разинул рот и перестал писать.
— Они не раздеваются, — пояснил Могильщик. — Просто катаются по полу в конвульсиях — поодиночке и парами.
Стенографист был явно разочарован.
— Кгм-кгм, — прокашлялся Броди. — Значит, когда вы выглянули из окна, то увидели, что в корзинке с хлебом лежит Вэл с ножом в груди. Вы поняли, что это тот самый нож, который Чарли Чинк вручил в свое время Дульси Перри, так?
— Хлеба там тогда не было, — заявил преподобный.
— Что же там было? — спросил, моргая, Броди.
— Белый человек и цветной полицейский. Они погнались за вором.
— А, это вы, значит, видели, — облегченно проговорил Броди, решив, что теперь ему есть за что ухватиться. — Значит, вы видели, как совершилось убийство?
— Я видел, как она его зарезала, — заявил преподобный.
— Вы не могли это видеть, потому что она еще была в квартире.
— Тогда я не видел, правильно. Меня вытолкнули из окна. Я увидел это, когда уже вернулся обратно в комнату.
— В какую?
— В ту, где стоял гроб.
Броди посмотрел на него, наливаясь краской.
— Слушайте, преподобный, мы собрались не шутки шутить. Мы расследуем убийство.
— Я не шучу, — сказал тот.
— Ладно, значит, вам все это пригрезилось?
Преподобный выпрямился и негодующе посмотрел на Броди.
— Мне было видение.
— И в нем вас вытолкнули из окна?
— Оно меня посетило уже после того.
— Видения бывают у вас часто?
— Постоянно, и они всегда говорят правду.
— Ладно, как же она его убила?
— Она спустилась на лифте, а когда вышла на улицу, там в корзине, куда я упал, лежал Вэлентайн Хайнс.
— Вы же сказали, там не было корзины.
— Сперва не было, но затем Тело Христово превратилось в корзину с хлебом. Он лежал в корзине, а она вытащила нож и вонзила в него.
— Что он там делал?
— Лежал и ждал, когда она выйдет.
— Чтобы она его зарезала?
— Он не ожидал, что она его ударит ножом. Он понятия не имел, что у нее есть нож.
— Нет, этот номер не пройдет. Лучше скажите, не уходил ли кто из квартиры — по-настоящему, не в видении, а пока вы были внизу?
— Мои глаза застилала пелена. Я понимал, что надвигается видение.
— Ладно, преподобный, я вас отпускаю, — сказал Броди, оглядывая содержимое карманов преподобного, лежащее на столе. — Но для человека, именующего себя проповедником Священного Писания, вы не очень-то помогаете нам.
Преподобный Шорт не шелохнулся.
Броди толкнул Библию, бумажник, связку ключей и платок через стол по направлению к владельцу. Бутылка, однако, вызвала его интерес. Он открыл ее, понюхал, удивился, затем поднес к губам, попробовал и сплюнул на пол.
— Господи! — воскликнул он. — Персиковый бренди и настой опия. И вы это пьете?
— Успокаивает нервы, — пояснил преподобный Шорт.
— И вызывает видения? Если бы я хлебнул такого, у меня тоже появились бы видения. — Обернувшись к полицейским, Броди с отвращением сказал: — Уведите его.
Внезапно преподобный Шорт завопил:
— Не отпускайте ее! Арестуйте! Сожгите! Она ведьма. Она действует по наущению дьявола. А Чинк ее сообщник.
— Мы ею займемся, — обещал один из полицейских, уводя Шорта. — У нас есть специальное местечко для ведьм и колдунов тоже, так что смотрите!..
Преподобный вырвался из их объятий и упал на пол. Он стал кататься по полу, молотить руками и ногами, на губах у него появилась пена.
— Теперь я понял, что такое святой экстаз, — сказал Броди.
Стенографист хихикнул.
— Похоже, у него сейчас появится видение, — сказал Могильщик с невозмутимым лицом.
Броди уставился на него, но тот замолчал.
Полицейские взяли Шорта за руки и за ноги и вынесли его из камеры. Вскоре один из них вернулся за собственностью преподобного.
— Он псих или притворяется? — спросил Броди.
— Похоже, и то и другое, — сказал Могильщик.
— Вообще-то, может, что-то в его бреднях и правда, — сказал Могильщик. — Я помню, что все пророки в Библии были либо эпилептики, либо психи.
— Кое-что из им сказанного я готов принять, — буркнул Броди. — Мне только не нравится, как он это выразил.
— Кто следующий? — спросил Могильщик.
— Давайте первую жену Джонни, — сказал Броди.
Аламена вошла кротко, нервно теребя высокий воротник платья, словно девочка, которая хорошо
