линиями.
Пост-огнестрельная и до-лошадная модель появилась на северных равнинах. Но восточная часть этой зоны отличалась от западной и навыками походила на зону восточных лесов. Воин был пешим и часто пользовался ружьём. Он мог также иметь при себе топор или нож. Индейцы могли при необходимости собираться либо крупными отрядами, либо небольшими группами. Но они не строились рядами.
В западной секции северных равнин пост-ружейная и до-лошадная модель сложилась несколько иначе. На ранней стадии она была сильно отрезана от торговли и получала мало огнестрельного оружия из лесов. Позже, когда ружья стали проникать в степи, произошло слияние между до-огнестрельной пост-лошадной моделью и моделью пост-огнестрельной и до-лошадной. На северо-западных равнинах, в связи с этим, образовалось две модели с полным использованием ружья и лошади: кавалерийские битвы, характерные для пост-лошадной, но до-огнестрельной эпохи, и пешие сражения в линиях. Вторая из них развилась, вероятно, благодаря слиянию двух разных тенденций: 1. применение ружья в пешем бою из пост- огнестрельной и до-лошадной эпохи; 2. противостояние воинов строгими шеренгами, что могло прямо или косвенно прийди из до-лошадной и до-огнестрельной модели северо-западных равнин.
Пост-лошадная и до-огнестрельная модель появилась и распространилась на равнинах раньше. Она начала расходиться по южным равнинам при посредстве Апачей. Племена Кэддо с восточной оконечности южных равнин переняли её для самозащиты. Затем она дошла до Шошонов на севере, которые и распространили её широко по северным равнинам.
Пост-огнестрельная и пост-лошадная модель установилась на северных равнинах в более позднее время. В начале 18-го века обе модели столкнулись на берегах верхнего Миссури, на северо-восточных равнинах и вдоль лесостепной полосы северо-западных равнин. Здесь и выработалась военная техника с применением как лошади, так и ружья, распространившись на запад и юг по мере продвижения “ружейной” границы. Эта модель, зафиксированная различными письменными источниками 19-го века, и стала известна всем как “типичная” равнинная культура.
Те воины, которые не могли обеспечить себя огнестрельным оружием, продолжали пользоваться луками. Однако пробивная сила винтовок была больше, чем убойная сила лука, и вскоре из употребления вышли кожаные доспехи. При этом остались кожаные щиты, которые считались удобными в бою, обладали магическими свойствами и оставались весьма эффективными против ударов стрел.
Ружьё заметно снизило роль копья. Наряду с отказом от кольчуги, делавшей тело воина огурцеподобным, пришлось отказаться от других связанных с копьём вещей. Уздечка и стремена сохранились, а вот седло с высокими луками (передней и задней) было заменено на обычное кожаное. Оно позволяло всаднику проделывать всевозможные акробатические движения для защиты в бою, что стало заменять ему негнущиеся доспехи.
Любопытно, что полная зависимость всех этих военных моделей от наличия лошадей и ружей на территории Великих Равнин обозначило и взаимозависимость войны и торговли. Лошадей можно было украсть или купить. Что же касалось огнестрельного оружия и боеприпасов, то здесь военные действия с целью захвата желаемых вещей не всегда оказывались благополучными, так что наиболее надёжным источником оставалась торговля.
Торговля на равнинах прошла через две основные стадии. Первая относится к периоду до 19-го столетия и характеризовалась низкой интенсивностью и постоянной нехваткой товаров, предлагаемых индейцами. На этой фазе относительно активная торговля провоцировала войны против соседних племён, особенно когда те находились в худшем положении. В свою очередь, успешные военные походы позволяли дикарям увеличить предложение товаров и тем самым стимулировали торговлю. Военные неудачи давали противоположный эффект.
С наступлением 19-го столетия широкое распространение торговли шкурами на равнинах обозначило новый интенсивный период торговли. Появление нового огромного рынка сбыта шкур равнинных животных и лошадей превратило недавний недостаток предложения со стороны индейцев в чрезмерно огромное предложение.
В заключение мы можем отметить, что настоящее изучение военной модели равнинных индейцев вскрывает некоторую неадекватность в концепции культурной модели вообще, рассуждаем ли мы о равнинной культуре или захватываем более широкую территорию. Так, например, Бенедикта в своей знаменитой работе “Видения в культуре равнин” выбрала в качестве исследований религиозный аспект различных равнинных культур. Анализируя, она показала, что несмотря на единый базис многих религий, каждая из рассматривавшихся ею религий выросла в самостоятельную структуру (или модель), совершенно отличную от остальных.
Однако обратив внимание на военные модели, как это было сделано в настоящей работе, становится ясно, что все три их вида (пост-лошадная и до-огнестрельная; пост-огнестрельная и до-лошадная; лошадная и огнестрельная) оставались одинаковыми, переходя из культуры в культуру. Такое единство является хорошим указанием на то, что военные модели равнинной культуры составляют часть системы, охватывающей соответствующие части других культур.
Очевидно, что военные техники и модели какой-то одной культуры в огромной степени формировались в соответствии с влияниями других культур в области торговли и войны. Сила этого внешнего влияния продемонстрирована в данной работе на примере скорости, с которой все культуры входили в контакт с более высокоорганизованной военной моделью и принимали эту модель, если тому не препятствовали внешние политические или торговые барьеры. Наличие соединения между военной моделью названной культуры и другими аспектами культуры (например, религия), которые образовывали самодостаточные системы внутри этой культуры, не ставится под сомнение. Но что интересует, так это сила такого соединения, качество её воздействия на военные техники и приёмы. Кажется, что такое воздействие минимально, когда принимается во внимание влияние других культур. Соответственно, изучение общекультурных моделей – это малоэффективный инструмент для исследования тех аспектов указанной культуры, которые (как военная модель) обычно имеют мощные связи со схожими аспектами целого ряда других культур, что и является основанием для создания мульти-культурной системы.
ПРИЛОЖЕНИЕ
ИСПОЛЬЗОВАНИЕ КРЕМНЁВОГО РУЖЬЯ ПРИ ВЕРХОВОЙ ЕЗДЕ
Вероятность использования при верховой езде оружия, заряжающегося с дульной стороны, часто вызывает вопросы. Я бы хотел коротко остановиться на некоторых моментах, связанных с этим вопросом.
Существовало несколько видов кремнёвого оружия, заряжающегося с дула. Те ружья, что имелись на вооружении у пехоты были очень длинные и тяжёлые. Другие же были легче и короче, ими, конечно, и пользовались как индейские всадники, так и европейские кавалеристы.
После установления торговых контактов с белыми людьми у североамериканских племён стали возникать очень специфические требования к товарам, которые они желали приобрести. Например, американские торговцы обнаружили, что на территории, где обычно действовали английские торговцы, ткани американского производства не отвечали индейским стандартам. Американцам пришлось импортировать необходимые ткани необходимого цвета и качества из Британии.
Такая же ситуация сложилась и на рынке оружия. Индейская требовательность хорошо проиллюстрирована в переписке Американской Пушной Компании. В запросе, направленном агентом Компании в Сент Луис в 1832 году, говорится:
“Наиболее важными товарами в нашем бизнесе являются северо-западные ружья (North West Guns). Наши торговцы жалуются на ружья, поставленные в этом году, особенно в торговых постах верхнего Миссури, куда пришли самые большие партии. Замки слишком тяжеловаты и недостаточно изогнуты, но самое плохое это то, что ружейная ложа сделана из двух кусков, соединённых возле затвора. Когда ложа совсем новая и отполированная, заметить дефект практически невозможно. Однако после некоторого пользования или если ружьё промокло, дефект становится до безобразия очевиден. Очень часто индейцы
