– Это рисовал мой приятель, – сказала я, гордо указывая на Тиан-Тиана.
– Очень хорошая работа. Похоже на Модильяни или на Матисса, – похвалила девушка.
Тиан-Тиан светился от счастья.
– Спасибо, – сказал он, и прошептал мне на ухо: – Сделай им скидку. Эта женщина такая милая.
Я притворилась, что не слышу, и приветливо улыбнулась черно-белой влюбленной парочке.
– Мойя, что ты думаешь? Я, пожалуй, куплю все, – сказала девушка, доставая кошелек.
У темнокожего молодого человека, которого она называла Мойей, был горделивый и величественный вид сына вождя племени, приехавшего сюда учиться из какой-нибудь африканской страны. Он нежно обнял девушку.
– Позволь мне заплатить, – сказал он, доставая пачку банкнот по сто юаней. Но девушка настояла, что заплатит сама. – Спасибо. Приходите еще, – улыбнулась она нам на прощание.
Мы только что заработали кучу жэньминьби – целую тысячу юаней. Тиан-Тиан был сам не свой от радости, обнял меня и поцеловал.
– Надо же, я и сам могу зарабатывать! Вот уж не думал! – твердил он слегка удивленно, но очень довольный собой.
– Конечно. Ты замечательный человек. Если захочешь, добьешься успеха в чем угодно, – сказала я, желая ободрить его.
Мы пообедали в ближайшем ресторане. Аппетит у обоих был отменный. Мы даже исполнили несколько любовных баллад в частном заведении с караоке, звуковая система в котором была просто ужасна.
весело подпевали мы старинной шотландской песенке.
8 Кузина в разводе
Бесcи Смит [40]
Мне позвонили отец с матерью. Они выбросили белый флаг. Китайские родители легко идут на уступки ради общения с детьми.
Во время телефонного разговора они старались говорить самым благожелательным тоном, но при этом не поступаться принципами. Они поинтересовались, как у меня дела, есть ли проблемы. Услышав, что у нас некому вести хозяйство, мама даже предложила приходить время от времени и помогать по дому.
– Берегите себя. Выбирайтесь почаще, – заботливо сказала я. Лучше бы они были более эгоистичными и меньше беспокоились обо мне.
Мать сообщила мне удивительную новость: моя кузина Чжуша недавно развелась. Уехав от мужа и еще не подыскав подходящей квартиры, она временно остановилась у них, ведь моя кровать все равно пустовала. Вдобавок к этим неприятностям у нее что-то не ладилось на работе, поэтому в последнее время она пребывала в скверном расположении духа. И не могла бы я повидаться с кузиной, если у меня будет свободное время?
Я была ошеломлена. Чтобы Чжуша развелась?
Чжуша была благовоспитанной молодой женщиной на четыре года старше меня. Она вышла замуж за однокурсника после окончания факультета германистики Института иностранных языков и сейчас работала в одной из немецких торговых фирм. Ей страшно не нравилось, когда ее называли «белым воротничком» или «красоткой из конторы». В определенном смысле мне импонировала ее независимость, и даже она сама была мне симпатична, несмотря на разницу в темпераменте и амбициях.
В детстве родители всегда ставили мне Чжушу в пример. Даже в раннем детстве она была яркой личностью – старостой класса с тройной нашивкой на рукаве, лучшей ученицей школы; прекрасно пела, танцевала и декламировала стихи. Дошло до того, что одну из ее фотографий, запечатлевших ее невинную улыбку, увеличили и выставили в витрине известной шанхайской фотостудии на улице Нанкин. И она красовалась там к вящему восхищению многочисленных друзей и одноклассников, то и дело бегавших туда полюбоваться на ее очаровательную мордашку.
Тогда я ей не на шутку завидовала. Однажды в июле во время Международного детского фестиваля самодеятельности я втихаря испачкала чернилами ее белую жоржетовую юбку. В результате она выглядела ужасно глупо, исполняя «Пять маленьких цветов» в школьном актовом зале, и разрыдалась сразу после ухода со сцены. Никто так и не понял, что это моих рук дело. Сначала ее отчаяние забавляло меня. Но когда я увидела, как сильно она расстроилась, мне стало не по себе. Ведь обычно она была добра ко мне, помогала с математикой, делилась леденцами и всегда заботливо брала за руку при переходе улицы.
Повзрослев, мы стали реже видеться. Когда она вышла замуж, я еще училась в университете. В тот день стояла ясная погода. Но как только на лужайке в сиреневом Саду Динсян [41] началась видеосъемка свадебной церемонии, дождь полил как из ведра. Это жалкое зрелище надолго осталось в моей памяти – бедная, промокшая до нитки Чжуша в обвисшей свадебной фате. Печальная улыбка на лице, блестящие от воды черные завитки волос, прозрачное белое платье, до неприличия откровенно облепившее тело – во всем ее облике была странная, хрупкая красота, которую трудно передать словами.
Ее муж, Ли Минвэй, крупный, высокий молодой мужчина с гладкой кожей и неизменными очками в серебристой оправе, был на факультете председателем студенческого совета. Потом он некоторое время работал переводчиком в германском консульстве, а к моменту их свадьбы стал редактором «Финансового вестника Торговой палаты Германии». Общительностью он не отличался, но был хорошо воспитан и элегантен, одним словом, настоящий джентльмен. У него на лице всегда была спокойная, несколько отрешенная улыбка. Я как-то подумала, что хотя мужчина с такой улыбкой вряд ли хороший любовник, зато муж наверняка отличный.
Мне бы и в голову не могло прийти, что Чжуша когда-нибудь разойдется с ним.
Я дозвонилась до нее по сотовому. Голос у Чжуши был грустный, а качество связи неважное. Помехи были такие, словно где-то холодные капли дождя барабанили по асфальту. Я спросила, где она сейчас. Она ответила, что в такси. Уже подъезжает к «Виндзорскому замку», одному из самых популярных женских фитнес-клубов.
– Может, присоединишься? – спросила она. – Позанимаемся вместе.
Я чуть поразмыслила.
– Занятия – это не для меня. Лучше просто поболтаем.
