правда? И в своем новом убежище мы сможем излить свои признания на бумагу.
– Да, – ответил я, – сможем. Никто не лишит нас права писать, Лестат. Надеюсь, этого достаточно.
– Вот что я тебе скажу, старина, – произнес он, останавливаясь на балконе и бросая последний взгляд на дом, который так любил. – Давай оставим его Таламаске, что скажешь? Обещаю, ради тебя я стану самим воплощением терпения, если только служители ордена не вооружатся кольями. Ну как, справедливо?
– Вполне, – ответил я.
Итак, я завершаю повествование о том, как Меррик Мэйфейр стала одной из нас, и о том, как и почему мы покинули Новый Орлеан, чтобы затеряться в огромном мире.
Эту историю я написал для вас, мои братья и сестры в Таламаске, а также для многих и многих других людей.
